Прикоснись сердцем

[Вэл.]

НАЗВАНИЕ: Прикоснись сердцем
АВТОР: Valkiria
БЕТА: tinni
ЖАНРЫ: angst
ПАРЫ: J2
РЕЙТИНГ: NC-17
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: AU, MPREG, ООС, RPS персонажи, дракончики, прочие фантастические существа. Мальчики в этой аушке ровесники.
ДИСКЛЕЙМЕР: мальчики не мои
СПОЙЛЕРЫ: ХЭ
СТАТУС: закончен, скачать одним файлом можно тут

ОТ АВТОРА: Мне нравится думать, что рядом с нашим миром, таким обыденно привычным, существуют другие, параллельные миры. Стоит только протянуть руку, и пойдет водной рябью серебряное зеркало, пальцы не встретят преграды стекла, погружаясь в зазеркалье.
Или случайно брошенный взгляд за приоткрывшуюся дверь соседа по лестничной площадке, вместо привычных интерьеров, выхватит уходящий в горизонт диковинный пурпурный ландшафт, и повеет из-за убогой двери неведомыми, странными ароматами…

читать

1 глава

- Видеть не могу этого фрика! – Дженсен нервно хлопнул дверью, еще не отойдя от стычки на автостоянке. Джастин лишь хмыкнул в ответ, насмешливо зыркнул своими карими глазками, спокойно прошел в гостиную и развалился на диване, небрежно хватая пульт. Дженсен, успокаивая дыхание, недовольно поглядывал на приятеля, но понимал, что тот выбрал единственно правильную линию поведения. Не обращать внимания на такие редкие и неконтролируемые вспышки ярости обычно милого и спокойного Джена. Лишь только когда дело касалось бывшего одноклассника, Джен почему-то терял душевное равновесие, за время их знакомства Джастин уяснил это – и не вмешивался. Ну что же делать, бывает.
Джастин не пытался найти корни застарелой ненависти к безобидному с виду парню, ему было, по большому счету, все равно.
- Джен, - лениво сказал он, желая отвлечь друга от неприятной встречи, - чем займемся завтра?
Дженсен, потихоньку остывая, подумал, что два дня выходных провести с Джастином будет совсем неплохо. На экране телевизора мелькали каналы, в невозмутимых глазах любовника отражались пляшущие картинки. Джастин сидел расслабленно, раскидав длинные ноги, прислонив голову к высокой спинке кремового кожаного дивана. Во всей позе чувствовалось изящество сильного и красивого хищника. Дженсен откровенно любовался другом, забыв про упаковку пива в руках, про недавнее желание пойти в душ, и про нелепую стычку.
Дженсен расстегнул рубашку, подошел и сел рядом, его пальцы легли поверх руки Джастина на пульте. Джастин повернулся к Джену, меняя позу, естественная грация его движений завораживала, как неспешный танец змеи под тихую музыку. Все было гармонично в нем – ладная фигура, правильные черты лица, уравновешенный характер.
Его четко очерченные, полные губы сейчас ласково усмехались, а теплые карие глаза смотрели снисходительно - терпеливо. Так близко…
Дженсен сдвинулся чуть-чуть, поближе, коснулся губами горячей кожи на щеке, попробовал ее языком. Соленая…
Джастин мягко отстранился, смешно наморщил нос и спросил негромко:
- Ну что, успокоился?
И тут же понял, что совершил досадную ошибку. Нет, не успокоился. Вот черт… Зеленые глаза Дженсена потемнели, губы сжались в тонкую линию, и он отодвинулся от приятеля.
Когда дело касалось Джареда Падалеки, даже намеком, Джен заводился с пол-оборота.
Вот бля… Джастин уже успел раз пятнадцать пожалеть о невольно сорвавшемся невинном вопросе, а Дженсен уцепился за упаковку пива и нервно пытался ее расковырять, плотная полиэтиленовая обертка не поддавалась.
Джен чертыхнулся, а его друг решил перехватить инициативу:
-Дай я, - сухо сказал он, аккуратно снял упаковку, открыл две банки и протянул одну Джену.
- Ты чего психуешь? – ровно спросил Джастин, а Джен будто ждал, вспыхнул:
- Да он вечно попадается у меня на пути!!! Достал. Нет, ну ты видел такого придурка, а? Он же чуть не задел мою красавицу своим драндулетом! И где только откопал такое старье, если бы поцарапал, я бы ему врезал, точно!
- Ну не поцарапал же, - резонно заметил Джастин, и чуть тише сказал, улыбаясь мечтательно, - и машина… не такая уж рухлядь. Импала 67 года, для знатоков – отличная машина, она у него, похоже, в хорошем состоянии…
- Что?! – Дженсен в изумлении таращился на любовника, он даже не мог подобрать слов, от возмущения, - ты… ты серьезно? Ты считаешь эту каракатицу отличной машиной? А Джаред, наверно, отличный парень?! Так иди к нему и трахайся с ним, понял?!
Джастин нахмурился. Любому терпению есть предел, эти бесконечные, почти ежедневные наезды, кажется, достали уже и невозмутимого Джастина. Он холодно посмотрел на красного от гнева Джена, встал с дивана, плавно поставил баночку пива на журнальный столик и сдержанно произнес:
- Знаешь, Джен, если бы я не знал тебя так давно, я бы решил, что ты сам, только и мечтаешь трахнуться с ним.
Дженсен открыл рот и подскочил на диване, но был удержан неожиданно сильным захватом, руки Джастина больно сжали его плечи.
Джастин проговорил вполголоса, почти касаясь губами уха Джена:
- Ничего не говори, потом пожалеешь. Я уйду сейчас, а когда успокоишься – позвони. Пока.
Дженсен даже застонал, когда за его другом закрылась дверь, он слетел-таки с дивана и забегал по гостиной, бормоча бессвязные ругательства.
Опять. Опять этот Джаред. Теперь он виноват в том, что его выходные испорчены, это уже невыносимо!
Ему казалось, если бы он сию минуту увидел перед собой ненавистную физиономию и долговязую фигуру Джареда, он бы немедленно набросился на него с кулаками. И плевать, что Джей кажется физически крепким парнем, возможно, сильнее его. Злость требовала выхода, Джен метался по квартире, проклиная проклятого фрика.
Наконец, Джен прекратил бегать, вспоминая слова своего любовника и кривясь от досады. Если уж Джастин додумался до такого, что могут подумать другие. Подсознательно Дженсен понимал, что ведет себя немного… неадекватно. И сегодняшнюю стычку, фактически, спровоцировал он сам. Увидев, что заезжает на стоянку его давний недоброжелатель, Джей запаниковал, это чуть не стало причиной аварии. Импала остановилась в дюймах от роскошной, золотистой инфинити Дженсена, а дальше он смутно помнил, как рвался к струхнувшему Джею, Джастин его удерживал, а Джен орал, что доберется до него. Со стороны, может, Джен и выглядел как невменяемый псих. Но эти сторонние наблюдатели могли и не знать, как давно длится эта неприязнь…

Дженсен точно помнил день, когда он из милого, приятного парня превратился в… нет, не в психа. Он остался и форвардом футбольной команды, и не стал учиться хуже, но появилась заноза, вечно саднящая, ноющая, раздражающая. 15сентября 1998 года мисс Роуз привела за руку в класс долговязого, тощего новенького.
И только раз, взглянув на него, Джен понял – спокойная жизнь кончилась. Мальчик осмотрел всех, доброжелательно улыбаясь, мимолетно скользнув зелено-карими глазами по его лицу – и вот тогда Джен его возненавидел. Он много раз потом пытался осознать, понять, объективно оценить – почему возникло именно это чувство, но не мог. Все в нем противилось здравым рассуждениям, ненависть яркая, незамутненная, незнакомая доселе, кипела и требовала выхода. Дженсена бесило в мальчишке все – и копна каштановых, спутанных волос, и его застенчивая и одновременно дерзкая улыбка, и узкое, худое лицо, на котором слишком большими казались глаза и рот. Длинная неуклюжая фигура тоже вызывала раздражение, Дженсену хотелось уколоть, обидеть, даже стукнуть парнишку. Весь первый урок, ошеломленный неожиданной атакой эмоций, Дженсен сидел, не сводя глаз со спины новенького, посаженного в соседний ряд недалеко от него.

Дженсен уже спокойнее прошелся по гостиной, вспоминая тот первый день…
Он с ногами забрался на диван, уставился невидящими глазами в телевизор.
Всю свою сознательную жизнь Дженсен помнил как бесконечную борьбу. Если ты родился с «такими» глазками и губками, если у тебя нежная, белая кожа в веснушках и мягкий голос, то придется не один раз доказывать, что ты сильный. Что ты не маменькин сынок. Этот подсознательный, очень далекий и почти неосознанный страх – оказаться в одиночестве, быть не таким, как все мальчишки, подвигал Дженсена на поступки, совсем не свойственные его созерцательной натуре.
Он заставлял себя подходить к самой красивой однокласснице, улыбаться ей непослушными губами, лепетать всякий ласковый вздор… И с удивлением видел, что да, работает. Девочка не подняла его на смех, восприняла всерьез. И, похоже, Саливан, ее дружок, тоже воспринял его всерьез. Утирая разбитый нос, Дженсен был почти счастлив. Дженсен настойчиво налаживал связи с миром, на ощупь, иногда ошибаясь, он к каждому старался найти подход и каждую минуту контролировал себя. Может, со стороны он казался и милым и естественным, но в самой глубине души сидел страх – а вдруг «все они» догадаются, какой Дженсен на самом деле?! И со смехом отвернутся от него, представляя такое, Джен понимал, что не вынесет этого. Он скорее дал бы себя убить, чем показал себя слабым и ранимым и … чувствительным. Фриком. Он – не такой. Он постарается и станет таким, как все.

Дженсен пытался выкинуть новенького из головы, что у него, мало дел? Но так долго взращиваемое спокойствие и нарочитая непринужденность рушились, как карточный домик, при виде новенького мальчишки. Взгляд постоянно натыкался на него, особенно взбесило Джена, когда он увидел, как сверкает улыбкой новенький, общаясь весело с Лорой, симпатичной одноклассницей и бывшей подружкой Джена. Это переполнило чашу его терпения, прервав на полуслове болтовню с друзьями, он решительно направился к Джареду. И вот этот разговор на школьном дворе в несколько минут решил судьбу мальчишки – он стал изгоем и отщепенцем, безжалостно высмеянный Дженсеном. Джен за пару недель закрепил успех, он хотел, чтобы никто не общался с Джаредом.
Ревниво следил за ним, и каждый раз вмешивался, если кто-то к нему подходил.
Джен пару раз ловил на себе обиженный и непонимающий взгляд из под каштановой челки, он ждал, что парнишка к нему подойдет. Может, захочет подраться, еще как то будет бороться. Ведь он сам, столько сделал, чтобы быть таким, чтобы тебя любили, неужели этот парень не захочет приложить усилия к … ну, хотя бы попытаться наладить контакт. Джену было и страшно и любопытно, при виде этого солнечного мальчика на Дженсена накатывала не только глухая, ревнивая злость, но и что-то еще, непонятное...

Джаред его игнорировал, и даже, кажется, не особо страдал от отсутствия друзей и общения. Вообще, он был странным. Или Дженсен себе придумал это позже. А каким должен стать мальчик, если с ним никто не разговаривает, а только смеются, дразнят, ставят подножки и толкаются на переменах? Он станет… станет фриком.
Привычный мир Дженсена разрушился, он перестал себя считать самым лучшим, отличным парнем, душой компании. И во всем был виноват Джаред. Это из-за Джареда Дженсен изменился, и даже стал способен на подлость.
Когда он услышал о злой и бессердечной выходке известного отморозка Тима, стало тяжело на душе, и Джен понял, что стал заложником своей ненависти. Это было так отвратительно, быть на одной стороне с Тимом. А Тим, смеясь, рассказывал, как отравил собаку Джея, и кажется, ждал от него одобрения.
Джен в первый раз, с ужасом, задумался, что же он наделал. И зачем… Но остановиться уже не мог, ему хотелось дойти до края, услышать, как Джей будет орать, когда его допекут.
Дженсен с бьющимся сердцем ждал на следующий день появления Джареда, рисовал себе в воображении драку, например, Джея и Тима. И представлял, на чью же он встанет сторону…. Но Джей в школу не пришел, его не было целую неделю.
А когда явился, выглядел слегка поскучневшим, смотрел в пол, и больше не улыбался смущенно-добродушно. И драться ни с кем не полез, Дженсен был разочарован, но в покое Джареда не оставили.
Дженсен уже не был инициатором пакостей, но с его молчаливого одобрения терялись и рвались у Джея учебники, вещи, одежда, постоянными стали тычки и подножки, подкарауливания после школы и прочие издевательства.
Джаред отгородился от всех стеной непробиваемого молчания, вызывающего, как казалось Дженсену. Даже когда его сильно избили, и Джей попал в больницу – ничего не изменилось. Дженсен не бил его тогда, стоял молча, прислонившись к стене дома, засунув намертво сжатые кулаки в карманы, слушая глухие удары. Он ждал, когда же Джей закричит, ждал болезненно, напряженно. Не дождался. Увидел только, что, теряя сознание, Джей насмешливо улыбается, и даже тогда Джей не посмотрел в его сторону и не попросил. Дженсен не выдержал, закричал «хватит!» раскидал озверевших одноклассников, и когда все ушли, присел возле Джея на корточки.
И понял, что проиграл.
Неизвестно – что проиграл, но кажется, что-то очень важное. Может, свою бессмертную душу? Он вызвал 911, ушел и обреченно ждал несколько часов прихода полиции, а когда не дождался, понял, что и этот груз взвалил на него проклятый Джей.
Мальчишку после больницы, наконец, оставили в покое, приближались летние каникулы… Но потом был новый учебный год, и все началось с начала. Еще два года до выпускного Джею приходилось терпеть нападки и издевательства, но Дженсен больше не участвовал в развлечениях. По крайней мере, инициатором не был, но он и так, сделал уже все возможное, чтобы отравить Джею жизнь в школе. Дженсен понимал это, но глухое раздражение против упрямого непонятного парня не уходило, прорывалось иногда резкими и злобными выпадами. Чего он хотел от Джареда? Дружбы, поклонения, уважения? Нет… Если бы знать, какого дьявола влез в его жизнь этот странный парень. Почему он так его задевает…

С чувством невыразимого облегчения Дженсен покидал школу и маленький городишко после выпускного, он верил, что забудет Джея, как страшный сон, и укоры совести никогда его больше не обеспокоят, как и приступы непонятной злости.
Как же он ошибался…
Хотя, несколько лет в колледже, пролетевшие как один день, Дженсен и, правда, жил спокойно. Почти не вспоминая Джареда, и свое недоброе участие в его судьбе.
Он встречал иногда Джея в городе, когда приезжал домой на каникулы, видел его долговязую фигуру, раздавшиеся плечи, знакомые растрепанные волосы, и с ужасом понимал, что злость никуда не делась. О, господи. Наверно, она оставит его, если только проклятый Падалеки умрет, или уедет куда-нибудь, навсегда.
А когда, переехав в новый многоквартирный дом, он увидел Джареда, в качестве своего соседа, то первое его желание было немедленно съехать из этого дома, предварительно набив морду домовладельцу. Такое невероятное совпадение просто выбило Дженсена из колеи. В этом миллионном городе, оказаться соседями в одном доме с бывшим одноклассником из глухой провинции, да к тому же нелюбимым одноклассником – это уже перебор.
Дженсену было двадцать семь лет, от уже несколько лет успешно работал в крупной строительной фирме и изрядно продвинулся из простых клерков в руководящие кадры, у него была отличная, новая спортивная машина, он жил в уютной, обустроенной по его вкусу квартире. У него был любовник и куча друзей и все равно – он чувствовал себя снова семнадцатилетним глупым мальчишкой при виде своего бывшего одноклассника, Джареда Падалеки. Живо вставали перед ним яркие и не слишком приглядные, жестокие картины прошлого. И он снова ощущал те непонятные, болезненные, и нераспознаваемые эмоции, ближе всего характеризуемые как злость. И на самого себя, в том числе.

Мрачно прихлебывая пиво, Джен гадал, как Джей оказался в этом городе и в этом доме. «Преследует он меня, что ли» - уныло подумал он, понимая, что это бред. Это, скорее, бедолага Джей может решить так о Дженсене. Ведь Джей шарахается от него, и был так же неприятно удивлен, когда увидел его здесь впервые.
Дженсен старался отогнать от себя образ, встающий перед мысленным взором. Джей выходит из машины, смотрит растерянно, слегка побледнел. Длинные всегда растрепанные волосы по плечам, драные джинсы, растянутая футболка, рука тянется к голове, отработанным жестом отбрасывает каштановые пряди со лба.
Джаред всегда один.
Интересно, есть у него подружка?
Дженсен сердито сминает банку из-под пива, бросает ее на пол. Потом. Потом уберу…

Если хорошенько во всем разобраться, это он, Дженсен, самый настоящий фрик. Только всю жизнь Джен положил на то, чтобы казаться нормальным. Обычным. Добропорядочным… Он до сих пор скрывает от семьи, что спит с парнем, а в его родном городишке, узнай об этом, наступил бы, наверно, конец света. Он пошел учиться в самый скучный колледж, и занимается самым обычным делом. Правда, это дело приносит ему вполне стабильный и немалый доход. Он до мозга костей «правильный», и задолбал уже Джастина своей патологической скрытностью и чопорным соблюдением условностей. Только вот Джас никогда особо не парился о том, «что скажут люди»
-Джен, - говорил он, в своей манере, лениво-тягуче, - да кому какое дело, с кем ты спишь.
- Ты не понимаешь, - мрачно отвечал ему Джен, - ты действительно, не понимаешь. Я всю жизнь хотел быть нормальным. Не размазней, не нытиком и плаксой. Не девчонкой! И вначале мне приходилось доказывать это кулаками. Даже теперь, мне приходится…ладно, ты не поймешь.
-Куда мне, - ухмылялся красивый, как мечта Джастин, потягивался, похожий на огромного кота и грабастал хмурого Дженсена в объятия.
На секунду Дженсен представил тогда, что это сильные руки не Джастина, а Джея. Возбуждение мгновенно перехлестнуло через край, Джен свалил смеющегося Джастина на кровать и страстно поцеловал его, гадая, почему он вспомнил так неожиданно своего одноклассника. И в процессе веселой возни, у Джена мелькнуло сумасшедшее подозрение - каким оттенком были окрашены его чувства в тот далекий, сентябрьский день.
Поздно? Поздно. Безнадежно, поздно.

Мысль о возможном партнере или партнерше не оставляет Дженсена. Он пытается представить возле Джея привлекательную девушку, но Джей такой яркий… красотка никак не вырисовывается. Со вздохом Джен сворачивается на диване, устраивая голову на жесткой подушке, закрывает глаза, бормочет «да кому он нужен…»
И будто кот проходит, ступая мягкими лапками, осторожно, по стране воспоминаний – солнечный сентябрьский день и тонкий мальчик на пороге класса. Глаза у мальчишки зелено-карие, смешливые, и никакого страха, напряжения во взгляде, он не ждет плохого, и весь мир улыбается ему…
«Интересно» - засыпая, думает Дженсен - «чем же он занимается…»






 

@темы: макси, фанфик, Дженсен, Джаред, NC-17

Comments

[Вэл.]

- Лак, пора уже, где ты? – укушенный Дженсеном чистильщик Крол связался с напарником. Услышав в передатчике ответное бубнение, сосредоточенно кивнул и направился к клетке. Он уже уплатил мзду охраннику павильона, еще пять часов назад, а ключи у него были по должности от всех клетей. Предстоящее развлечение уже будоражило кровь, второй чистильщик – был прав – Крол являлся безнадежным извращенцем-маньяком, и на пару с Лаком, они изнасиловали и забили до смерти немало приговоренных, а больше всего Крол любил издеваться над беременными существами. К сожалению, самки быстро дохли, а тут – с виду крепкий, сильный мужчина. Можно долго развлекаться, этот продержится подольше. Правда, на моменте разрезания живота и извлечения зародыша, и это существо сдохнет, но что же делать. Можно растянуть удовольствие, и резать его постепенно… Возбуждение подтолкнуло его, идти быстрее, от сладостного чувства предвкушения подрагивали пальцы, будто он уже хватал, и рвал податливую, нежную плоть…

Почувствовав властное прикосновение, Кул замер, и повернулся, к Джену. Проволока выпала из его ослабевших, окровавленных пальцев. Еще только пару секунд Кул видел перед собой Джена, но вот он открыл глаза… Бездонная синева глаз повелительницы облила Кула своим холодным светом, Кул выдохнул:
- Эли…
Он не видел больше теперь обнаженного и истерзанного тела Джена, перед ним в соседней клети, в серебряных одеждах, гордо сидела будущая императрица.
Она повела глазами вокруг, с громким щелканьем, начали ломаться замки. Небрежно двинув плечами, Эли освободила руки, спросила спокойно:
- Сколько здесь моих подданных?
- Около сорока… Светлейшая. – Кул поспешно выбрался из открытой клети, и подал руку выходящей Эли. И не преминул извиниться:
- Простите, Светлейшая, за мой вид.
- Ничего, - обронила Эли, и словно беседуя сама с собой, - да… сорок пять. Собери всех, Кул. У нас мало времени.
Но монки уже сами, при виде сияющей в полумраке фигуры, выбираясь из распахнувшихся клеток и стряхивая расстегнувшиеся наручники, спешили к Эли.
И, едва они собрались возле нее, восхищенные и молчаливые, как вспыхнул яркий, люминесцентный свет, металлический голос прогремел с потолка:
- Всем, разойтись обратно по клеткам! За неповиновение – немедленная аннигиляция.
Монки мгновенно сосредоточились вокруг повелительницы, переглядываясь, многие взялись за руки. Какая разница – сейчас или
через час. Прежде, чем чистильщики доберутся до Эли, им придется убить всех.
Некоторое время стояла тишина, тут к небольшой группке монков стала продвигаться делегация от совета президента, состоящая из разнообразных существ. С другой стороны продвигалась группа чистильщиков, среди которых шел один с перевязанной рукой. И этот непримечательный, сливающийся со своими соратниками чистильщик привлек внимание Эли больше, чем внушительная делегация представителей власти.
- Вот он, - мстительно прошипела она, скользнула навстречу змейкой так, что монки ничего и не поняли, да и не посмели бы они ее удержать.
И вот уже стоит высокая, тонкая, святящаяся фигурка перед оторопевшим чистильщиком, и смотрит на него… просто смотрит.
Делегация, что двигалась с другой стороны, тоже замерла в ожидании… И тут… полезли глаза из орбит, у несчастного, обреченного Крола, он схватился за голову, и открыл в беззвучном крике рот, полилась кровь, из ушей, из глаз, из носа, Крол повалился в судорогах к ногам неподвижной Эли.
Началась паника, делегация хотела развернуться и поспешно ретироваться, но Эли обернулась к ним со зловещей улыбкой – то же самое, стало происходить и с высокими гостями, и с другими чистильщиками, тела, истекая кровью, падали в жуткой тишине, и бились в агонии, постепенно затихая. Через несколько минут все было кончено, Эли легко подошла к сгрудившимся монкам, осмотрела всех, сказала нежным голосом:
- Нам пора. Я сорвала клапаны, через пару часов тут все взорвется.
Она услышала несмелый вопрос, это приблизились к ним заключенные других миров.
- А нам что делать?..
- Вы слышали, - сказала Эли, - у вас есть немного времени. Тут есть корабли.
Заключенные переглянулись, и стали поспешно покидать павильон, Эли оглядела монков еще раз, улыбнулась, и, приблизившись к Кулу, прошептала:
- Это ты, - величественная благодарность Эли заставила склониться Кула в поклоне, и благоговейно поцеловать протянутую благосклонно руку.
- Береги его, - шепнула Эли, и Кул кивнул, понимая, кого она имеет в виду. Его даже кольнула мимолетная ревность, с такой нежностью и любовью были сказаны эти два коротких слова.
Эли укоризненно покачала головой, и Кул вспыхнул от стыда, она успокоила его улыбкой.
- Пора, - еще раз сказала она, вплотную подошла к Кулу, и он заключил ее в объятия.
Все вспыхнуло, завертелось перед глазами, на секунду закружилась голова … Кул ухватил покрепче оседающее тело Дженсена в своих руках, и огляделся.
Рядом приходили в себя другие монки, простирался кругом незнакомый ландшафт и прозвучал первый, такой естественный, вопрос:
- А… где это мы?
Кул перехватил поудобнее на руках Джена, огляделся еще раз, и уверенно, сказал:
- Ну, где бы мы ни были, это все же лучше, чем Зет-17 и перспектива аннигиляции. Думаю, наша Светлейшая Эли, не желает нам смерти. Верно?
Радостные улыбки спасенных монков были ему ответом, главное, они живы, и Эли – с ними.

16 глава

Сказать, что стратик Зей был шокирован признаниями Трэя – это значит, ничего не сказать. Зей был… потрясен. Вот, значит, как. Его друг и помощник, фактически правая рука, оказывается, давно был замешан в проекте, милитаристском, безумном и приведшем в итоге к гибели их мир. И, мало того, он отнял у него последнюю надежду – на возрождение их расы. Потому что Эли – вовсе не долгожданная прародительница, она – опасный монстр, выращенный в лабораторных условиях. То, что родится от нее…
Горестные размышления стратика прервали слова дракончика «прибыли, наконец»
Покинув корабль, путешественники оказались в пустынном, красивом месте, на первый взгляд природные условия здесь были максимально похожи на мир людей, даже растительность зеленая. Правда, если приглядеться, листья и стволы выглядели немного иначе, и имели иной оттенок, но вода в озере была синей, и небо, тоже.
«вода везде одинакова» в ответ на мысли Джареда сказал дракончик, и вспорхнул ему на плечо.
- Трэй, ты можешь сказать, где Джен и Кул? И остальные монки, что пропали с ними? – нетерпеливо спросил Джаред. Мысль неотступно сидела, острой болезненной иглой, не мешая течь и параллельно совсем неважным впечатлениям, Трэй покосился на него, задумался. Сказал «думаю, они на Зет-17, но туда мы не проберемся, без подготовки. надо выяснить, все об этой тюрьме, подключи Зея. а мне надо проведать своих».
Не прощаясь, Трэй снялся с плеча, и исчез в наступающих сумерках, Джаред поглядел еще раз на озеро, окруженное лесным массивом, и направился обратно на корабль, надо было потрясти Зея.
Мрачнее тучи, стратик выслушивал своего подчиненного, когда к нему вошел Джей, он кивнул ему:
- Садись. Плохие новости. Или хорошие, это как посмотреть. От тюрьмы, где предположительно находились Джен и… монки, камня на камне не осталось, это тайная пока информация, но моему связисту удалось расшифровать сообщение из этого мира.
Джаред и монк уставились друг на друга, Джаред медленно, сказал:
- Думаешь… это Эли?
Зей только голову наклонил.
- Она… могла уничтожить все вокруг, и себя заодно… - сказал Джаред тоскливо, вспоминая рассказ Трэя о гибели лаборатории около трех лет назад. Сколько монков тогда погибло, цифра осталась неутонченной до сих пор.
- Что нам делать? – Джаред сдерживался, но чувствовал уже приближение паники, эта неясность, и страх за Джена, заставляли Джея все время быть в напряжении. Он уже боялся, что вывалятся снова невесть откуда чистильщики, или еще какая дрянь. И где же Джен?!
- Дождемся Трэя. Потом вышлем разведывательный челнок, в район тюрьмы. Будем искать хоть какие-то следы, – устало сказал Зей. Что бы там ни было, он не собирался отказываться от мысли отыскать Кула, и лично, высказать ему все, что он о нем думает. И возможно, не только словами, но и действием. Определенно, монки заражались от людей эмоциями, как известно, дурной пример заразителен.

[Вэл.]

Гористый ландшафт монки оглядывали с недоверием и любопытством, сгрудившись вокруг Кула. Кул посмотрел в лицо Джена, в душе шевельнулось беспокойство – Джен выглядел измученным, измочаленным каким-то, синяки и ссадины ярче проступила на побледневшей коже.
Если этот проклятый чистильщик повредил что-то Джену… Похоже, этот мир не населен разумными существами, и если им понадобится помощь, взять ее будет неоткуда.
Направляя монков на поиски хоть какой-то пещеры, Кул старался не впадать в панику. Оказаться в роли дикарей, без оружия, одежды, еды, в совершенно незнакомом месте – совсем не радостная перспектива.
Если не сравнивать ее, конечно, с маньяками-извращенцами и аннигилирующими устройствами…
Вскоре один из отрядов вернулся с радостной вестью – недалеко была обнаружена вполне уютная на вид пещера, монки отправились туда. Кул не доверял Дженсена никому, и легко нес его на своих руках, стараясь не споткнуться на неровной, каменистой поверхности.
Пещера и правда, издали производила вполне неплохое впечатление, выглядела даже уютно, если так можно сказать о пещере, и Кула во второй раз, в этом мире кольнуло беспокойство.
- Арин, - обратился он ко второму штурману, обнаружившему пещеру, - а тебе не кажется, что у пещеры… обжитой вид?...
И не успел он сказать еще хоть слово, в защиту своей догадки, как из пещеры выметнулась, вырвалась серая плотная масса, как джин из бутылки.
И, распадаясь на отдельные, страшные в своем узнавании силуэты, ринулась на них.
- Блять!!! – заорал Арин, мгновенно становясь перед Кулом, автоматически стараясь закрыть своим телом Джена, - откуда здесь проклятые драконы?! Это же не их мир!!!
Остальные монки мгновенно сгруппировались вокруг, защищать даже не рожденную повелительницу было так же естественно для них, как и дышать. Кул даже не задумался над тем, откуда штурман знает человеческие ругательства, это «откуда» висело у него на руках. Кул немедленно положил Джена и встал над ним, но у них не было в руках оружия, никакого, чтобы отбиться от орды огнедышащих драконов. Дракончики налетели вихрем, монки отбивались отчаянно, но что
сделаешь голыми руками против острых зубов и когтей. Вот первый огненный плевок полыхнул в воздухе, запахло паленым, и не своим голосом заорал обожженный монк, вот кто-то из монков дотянулся до узкого горла одно из дракончиков и старался придушить нападавшего, как вдруг… драконы взметнулись стаей в наступающих сумерках и все разом, кинулись в сторону одинокого дракончика, реявшего в отдалении.
Монки в недоумении смотрели на невиданный танец, что устроили в воздухе опасные твари, и готовились к новому нападению. Кто знает, может это специальные ритуальные драконьи танцы, для разжигания боевого задора. Но драконы, повертевшись воздухе вокруг дракончика побольше, приземлились все на землю, в небольшом отдалении, и принялись чего-то ждать. А к монкам подлетел прибывший дракончик, и все услышали знакомое шипение « рад видеть вас в целости. Эли постаралась? я верил в нее. молодец, крошка»
Кул не поверил своим ушам:
- Тэлиабьек?
«не парься. зови - Трэй. как там Джен?»
Облегчение, которое испытал Кул при узнавании Трэя, сменилось прежним беспокойством. Джен все еще не приходил в себя. Кул опустился на колени, склонился над Дженом, лицо у него оставалось бледным, в синяках, разбита губа, на скуле и щеке ссадины, от ботинок чистильщика, на ребрах, животе обширные гематомы и кровоточащие ссадины. Он наклонился к лицу, ловя дыхание – оно было едва слышным, прерывистым, горячим… кажется, дело плохо.
Рядом слетел дракончик, осмотрел Джена «кто его так? нет, не говори. надеюсь, Эли прикончила его?»
- А заодно и всю тюрьму, - кивнул Кул, снова бережно поднял Джена на руки, вопросительно поглядел на взлетевшего дракона:
- Куда нам идти?
«похоже Джену нужна срочная помощь. идем на корабль. быстро»

Джаред не помнил в последствии, кто первый закричал, что Трэй – возвращается не один. Как они сгрудились возле корабля, и постепенно опасение сменилось изумлением и неверием, и едва Джей признал в высоком чумазом, обнаженном парне монка Кула, а на руках у него… дальше все было смутно.
Как он сорвался и побежал, как уже на его руках оказался Джен, и что он ему говорил, и куда целовал, и что обещал, Джей потом не мог вспомнить. Он только хотел никогда больше не выпускать из рук, из вида, из души несчастное, родное и живое, пусть и без памяти. Последнее обстоятельство, наконец, вернуло Джея в реальный мир, он стоял посреди толпы монков с Дженсеном на руках, а они молча и странно, смотрели на него.
- Что с ним? – в испуге спросил Джей.
- Это Эли, - пояснил Кул, Джаред теперь видел, что все прибывшие монки словно дикари, обнаженные, грязные, избитые, но держатся по-прежнему, по-королевски. И Джен… О, господи, из него, наверно, хотели сделать отбивную, поймав себя на том, что даже зарычал, Джей замолчал и потребовал объяснений:
- Эли?
- Она израсходовала много сил, своих и Джена, чтобы вытащить нас из того ада, куда мы попали. Надо срочно обследовать их обоих.


Кул конечно, подозревал, что в этой паре Джей/Джен, не все так просто. Но такое откровенный, отчаянный порыв Джея, его глаза и руки – будто Кул только что вернул ему что-то настолько дорогое и бесконечно любимое, без которого, пожалуй, не стоило бы и жить. Джей совсем забыл себя, в этот момент он растворился в своем чувстве, и так держал Дженсена, будто вокруг не было никого, Кул едва смог вздохнуть и перевести дух, от нахлынувших горестных чувств. Эти чертовы люди. Что они делают с ним?! И что теперь делать ему, Кулу, с этим направленным на него, обжигающим ненавистью и презрением взглядом синих глаз.
- Нам нужно поговорить, сразу после того, как мы посмотрим, что с Дженом, - надменно сказал Зей, даже не поздоровавшись, и пока остальные спасенные с радостными воплями обнимались со своими собратьями, Кул только наклонил голову, и проследовал за своим возлюбленным стратиком.
Кул наскоро переоделся и, торопясь, вошел в лабораторию, они с Зеем тщательно осмотрели Дженсена.
- Что скажешь? – обронил невыразительно Зей, не желая видеть ссадин и синяков на зеленоглазом лице Кула, упрямо не замечая его усталости и подавленности.
- Думаю, сегодня ночью станет ясно. Если поднимется жар, и появится бред – то мои подозрения подтвердятся. Скорее всего, нам придется делать операцию раньше, чем мы запланировали. Иначе, можем погубить – и ребенка и Джена.
- Хорошо, - кивнул Зей.- думаю, лучшей сиделки чем Джаред, мы не найдем. Позови его, а потом я жду тебя у себя. Надеюсь услышать от тебя внятный ответ, каким образом ты оказался замешан в этой отвратительной истории.
Кул подавил внутренний протест, но промолчал и только кивнул. Ему предстоял нелегкий и длинный разговор.

Джаред снова вспомнил то время, когда почти три месяца назад обнаружил Дженсена в подвале в жутком состоянии, на грани гибели. Да сколько же раз Джену умирать, и когда же это все, черт возьми, кончится?!
Он не мог отойти от узкой кровати, в лазарете, где лежал Дженсен, так и не приходя в себя. Не мог заставить себя отпустить его руку, и не мог не думать, и не мечтать. Ему представлялся Джен – здоровый, дерзко ухмыляющийся, веселый или даже сердитый, пусть. Лишь бы живой. Пожалуйста, живи. Джаред даже готов был все вернуть, как прежде, как раньше – пусть Джен ненавидит его, и живет своей жизнью, пусть не будет всего, что было, лишь бы только он жил. Вредный, противный, злой, только живи, пожалуйста… Но Джен, кажется, и здесь упрямо все делал по своему.
Начинался жар, потом озноб потом сорвался с его губ первый, негромкий стон. И…его имя.
- Я здесь, - торопливо, боясь расплакаться, - прошептал Джаред, но Джен не слышал его, звал снова и начал метаться на кровати. Холодея, Джаред понял, что придется звать монков, самые неблагоприятные прогнозы сбывались.

- Это не монстр, Зей, как ты можешь так говорить?! – возмущенный и растерянный, Кул даже соскочил со своего стула, и возвышался над Зеем, - это лишь улучшенная особь! Как ты можешь верить тому, что услышал со стороны, а моим словам, того, кто непосредственно был там, в гуще исследований – не верить?!
- А как я могу тебе верить, Кул? Ты был со мной больше трех лет, и ни разу не обмолвился об этом эксперименте, о том, что ты был ведущим ученым Золотой Звезды?
- Я не имел права говорить. Это была государственная тайна.
- Тайна?! Государства больше нет, Кул, и все из-за этого вашего ужасного эксперимента.
Или исследований, не важно!
- Почему не важно? – Кул в отчаянии, пытался доказать свою правоту и невиновность, но натыкался на такое холодное сопротивление и упрямство, что у него опускались руки, - Зей, прошу тебя, пойми.
Императрица – сама настаивала на этих исследованиях, нас бы не было… меня бы не было, если бы она не захотела вывести группу ученых, чтобы они провели эти исследования и испытания. Это было необходимо, у императрицы – пять дочерей были бесплодны. Пять – из семи! Ты не знал? Ты и не мог знать, это было строжайшей государственной тайной. Мы вырождались, Зей. Эта программа должна была возродить нашу расу, и мы добились успеха. Нам удалось при горячем участии и поддержке императрицы создать новую, сильную прародительницу. И только… недалекие шпионы федерации могли вообразить, что эмбрион будущей повелительницы – это смертельное оружие. Эли не способна причинить вред никому, если не пытаться уничтожить ее детей, или ее саму. - А что произошло там, в Менксе? – Зей не уступал своих позиций, его настолько поразила скрытность Кула, тем более, что совсем недавно, он начал осознавать, что относится к своему помощнику не совсем по дружески. После нападения чистильщиков Зей это понял достаточно ясно, но разочарование боль и обида, оттого, что он узнал не от Кула, а от бывшего разведчика федерации – не проходили, становились только сильнее. И заставляли повторять злые и холодные слова.

[Вэл.]

- В Менксе… - Кул вздохнул, снова вернулся на свое место, горячность исчезла из его голоса, - никто теперь не узнает. Были проблемы при вынашивании эмбриона. Ты ведь знаешь, Зей, что прародительниц вынашивает только сама же императрица, а не так, как с остальными монками. Наш же эксперимент, кроме улучшения репродуктивных свойств, еще имел несколько разработок по приживлению эмбриона прародительницы практически к любому подходящему по биометрическим показателям носителю. К сожалению, совсем недавно выяснилось, что все те эмбрионы, что отправлялись с кораблями в путешествия, похоже, были что-то вроде пустой пилюли, для успокоения нервного пациента. В чем мы и убедились, при первых девяти попытках…Хотя, исследования не были завершены, все так поспешно свернули. И может, ты был прав, в своей теории, и те эмбрионы погибли от отсутствия контакта с носителем… Может, прародительница понимала, что эти ее эмбрионы обречены на гибель и хотела, чтобы мы создали, помогли ей создать более сильный и выживающий при любых условиях вид. Здесь столько работы впереди, столько нужно восстановить, и рассмотреть все возможности и варианты…
В каюте стратика некоторое время висела тишина, монки думали, каждый о своем.
Кул размышлял об императрице, возможно, обладающей даром предвидения, только вот ей не пришло в голову, что их мир могут так жестоко уничтожить. А Зей… украдкой, смотрел на осунувшегося, помятого Кула, и непонятная нежность просыпалась в нем, хотелось подойти, повести рукой по золотым, спутанным локонам, поцеловать в пробор и спросить ласково:
- Почему ты молчал, почему не сказал раньше? Сомнения жили в твоем сердце, но ты все же сделал то, что считал нужным. И может, ты один сделал больше для нашего будущего, чем все мы, вместе взятые.
Но не суждено было сегодня прозвучать словам объяснения, в дверь ворвался встревоженный монк (теперь все они - врывались, а не степенно входили) и заявил:
- Джаред зовет, говорит, Джену хуже.

17 глава

Он снова был на краю. К такому, наверно, нельзя привыкнуть, окружающая и подступающая вязкая, затягивающая темнота, пропасть, болото. Еще шаг, и уже не важно - что снова делают с его несчастным телом, отчего так плохо, и тянет внутри, изматывает и не отпускает сильная боль. Секундами сознание возвращалось, и он видел склоненное над ним знакомое лицо, с бисеринками пота на лбу, и такие напряженные, яростные глаза, будто Кул боролся с самой смертью.
Боролся… Джен тоже боролся, но его преследовало ощущение, что из него вырывают спрута, щупалец за щупальцем, который вжился в его тело, сросся с ним. А теперь – его безжалостно выдирали, с мясом, с кровью, с вросшими нервами – забирая последние силы. Сколько еще это будет продолжаться? Сколько он еще сможет вынести?

…Кул на подгибающихся ногах вышел из лаборатории, наскоро переделанной под операционную, и рухнул бы от усталости, если бы его тут же не схватили сильные руки и не принялись трясти, и джаредовский голос не проорал ему в ухо:
- Что с ним? Он жив? Да говори ты!
Следом из дверей вышел Зей, оторвал разъяренного Джея от Кула:
- Успокойся, он жив. Кул превзошел самого себя, это… я не думал, что такое возможно.
Джаред отпустил Кула, еще не веря, внимательно разглядывая обоих. Монки предупредили его перед операцией, вероятность того, что Дженсен останется в живых, после извлечения младенца – процентов 30-40. Если бы, подчеркнул Кул, не было этого ужасного похищения и избиения, и если бы Эли не истратила все силы носителя и свои на перемещение и прочие действия, вероятность благоприятного исхода была бы в два раза больше. Увы…
Операция длилась около 12 часов, давным-давно унесли Эли, и специально обученные монки-няньки докладывали, что младенец необычайно прожорлив, и ест не переставая.
Зей только покосился на Кула при этом известии и мрачно покачал головой, его все же не оставляли сомнения по поводу нормальности этой прародительницы, и первоначальный порыв – благодарности у Кулу, давно прошел. Зея снова терзали сомнения, обида на долгое молчание соратника и страх, что из Эли вырастет монстр.
А с Дженсеном пришлось повозиться, еще оставалась опасность, что ему вдруг станет хуже, но все, что могли монки сделали. Вернее, сделал все Кул, а вот его помощники сменяли друг друга трижды. Теперь Кул еле стоял на ногах, он только кивнул Джею и, шатаясь, побрел к своей каюте. Джаред опять, остался сидеть возле Джена, а Зей, строго предупредив – если что, бежать и звать монков, отправился вслед за героем дня.
Герой уже вовсю спал, свесив длинные ноги с узкой койки, и даже не сняв замызганного халата. Зей вздохнул, снял с него одежду и, уложив нормально, поспешил уйти, чтобы неожиданные мысли при виде голого торса, не заполонили голову совсем…

Едва Джен начал приходить в себя, то первое, что он смутно осознал - было одиночество. Он снова был один. Опустошение, будто его выскребли изнутри, высушили, и замумифицировали, и даже невозможно было открыть рот, чтобы попросить воды – так все ссохлось, слиплось, склеилось и высохло внутри. Джен бы и заплакал, от беспомощности, но влаги в его организме, похоже, не осталось. Прилагая титанические усилия, он с трудом разлепил сухие глаза, и различил в сумерках спящего рядом на стуле Джея. Постепенно, Джен вспомнил о чистильщиках, о клетке, а вот дальше воспоминания обрывались, лишь фрагментарно выплывали какие-то осколки видений склоненного над ним Кула и еще других монков…
Внезапно его словно молнией шарахнуло ощущение … пустоты. Да, то самое опустошение, значит, ему не примерещилось. Он с великим трудом, еле поднял налившуюся свинцовой тяжестью руку, коснулся плоского теперь, в плотной перевязи живота. Паника настолько захлестнула Джена, что он только смог пискнуть, вместо ожидаемого крика. Но Джею этого оказалось достаточно, он вздрогнул, открыл глаза и навис над Дженом, лицо его посветлело от радости:
- Джен?... О, господи, Джен, ты слышишь меня?
Паника никак не прекращалась, и собственное бессилие начало уже бесить Джена, наконец, ярость придала ему сил, он едва шевельнул губами:
- Эли…
- Она в порядке, - с готовностью сказал Джей и даже кивнул утвердительно. Его глаза подозрительно блестели, и он глупо улыбался, и снова хватал холодные руки Джена, и спрашивал, всем своим видом, - Что? Что ты хочешь? Воды?
Джен только согласно закрыл глаза, страх, а вместе с ним и силы снова оставили его. И скоро Джаред, приподняв ему голову, тыкал кружкой в пересохшие губы.

- Я сделал, все что мог, Зей, ты же знаешь, - устало говорил Кул.
На пятый день после операции они вдвоем со стратиком разглядывали вновь диаграммы, показатели датчиков, и светящиеся приборы – не смотря на преданную заботу Джареда, Дженсену становилось все хуже.
- А как Эли? – бесстрастно спросил Зей, не глядя на соратника, но Кул все равно, дернулся, сморщился болезненно на мгновение, потом так же бесстрастно, ответил:
- Все хорошо. Ест за троих, и растет втрое быстрее обычной прародительницы.
Монки помолчали, и когда в дверь ворвался один из приставленных охранять и ухаживать за Эли, Зей даже не вздрогнул, он уже не замечал таких мелочей, как попрание субординации и общая нервозность и расхлябанность. Как всегда, сразу к делу:
- Что-то с Эли, Лек?
Лек, молодой, но очень ответственный монк, растерянно кивнул:
- Думаю, вам лучше пойти. Вам обоим. Происходит что-то… непонятное.
Эли сейчас наблюдал строго ограниченный контингент монков, давно и специально обученных. И поскольку даже Зею и Кулу не позволяли видеть Эли, дабы избежать малейшей опасности мифической инфекции – то, наверно, действительно, происходило что-то необыкновенное. Монки переглянулись и, не сговариваясь, быстро поднялись и пошли за растерянным Леком.

[Вэл.]

Джаред невыносимо страдал, он не мог больше смотреть, как на его глазах Джен угасает, но и показать Джену не хотел, насколько серьезно его положение, и насколько Джей испуган. Дженсен почти все время лежал в забытьи, когда же приходил в себя, вид имел отсутствующий, и словно отлетал куда-то, а когда Джаред его осторожно пытался тормошить, слабо сердился и отворачивался, упрямясь как обычно, и не желая ничем делиться с Джеем.
В этот день Дженсен не пришел в себя ни разу, и Джей уже не скрывая, и не выбегая из каюты, сидел, закрывшись руками, и беззвучно плакал, уже прощаясь. Когда он почувствовал, что его колена касается слабая рука, Джей встрепенулся, торопливо вытер глаза, и сквозь пелену слез глядел на заострившиеся черты любимого лица.
Джен смотрел перед собой, чуть хмурясь, Джаред взял его руку, спросил:
- Что, Джен?
- Почему…руки мокрые?..
Джей не нашелся что ответить, Джен снова закрыл глаза, и, собравшись с силами, сказал:
- Джаред, я… кажется, подвел тебя. Прости, ты столько времени со мной возишься, а я еще кричу на тебя. Я не… ты не виноват, это я, такой вот, урод, ну что тут…
Джаред сжал его руку крепче, собираясь протестовать, но Джен снова его остановил, легким пожатием пальцев:
- Подожди. Я… ты должен, исполнить мою просьбу, это несложно.
- Что? – еле слышно спросил Джей, голос его прерывался и услышав это, Дженсен поморщился, но повернуть голову и гневно уставиться на Джея сил не было, и он тихо сказал, очень тихо и почти безнадежно:
- Джей, пусть малышку принесут. Я хочу взглянуть на нее, прежде чем… хочу увидеть ее. Пожалуйста.
Он замолчал, и непонятно было, может снова потерял сознание, или просто устал от такого большого количества слов. Джаред пробормотал:
- Да, конечно, хорошо, я сейчас.
Он не знал пока, что скажет монкам, но едва он встал, бережно положив невесомую руку обратно на постель, дверь открылась. На пороге стоял Кул, с небольшим свертком на руках, за ним Джаред увидел Зея, Лека, еще других монков, но Кул лишь глянул разочек, и за ним прикрыли дверь.
Джей, не веря своим глазам смотрел, как Кул подходит и положив сверток на кровать, рядом с Дженсеном, осторожно разворачивает его, и Джаред видит… пожалуй, обыкновенного младенца. Если особо не приглядываться – что кожа слегка светится, глазки большие и слишком разумные, для такого… а какого такого возраста? Что там рассказывал Джен – она жила раньше, и будет жить снова. И, пожалуй, крупновата, для пятидневного малыша. Волосики вьются, золотые, как и предсказывал Джен.
Кул разогнулся, оставив ребенка, и вернул почти такой же непонимающий взгляд Джареду, они одновременно заговорили:
- Откуда ты узнал?..
- Она потребовала, чтобы ее отнесли к Джену…
Джей круглыми глазами осмотрел еще раз младенца, потом снова уставился на Кула:
- Она что сделала?
Кул тоже, еще раз, осмотрел Эли и с сомнением в голосе, сказал:
- Джаред, я не лгу. Она заставила, в начале нянек пойти к нам, потом нас с Зеем – принести ее сюда. Это… иначе не назовешь. А теперь она хочет, чтобы мы ушли.
- А почему я этого… - и тут Джаред замолчал, почувствовав ментальное присутствие сильного и … да, даже опасного существа. Джей понял, что если он не послушается, и останется как последний ревнивый сукин сын, Эли найдет способ выставить его отсюда. Джей понимал, на том же интуитивном уровне, что Джену рядом с Эли ничего не грозит, какая ирония! Именно Эли чуть не стала причиной его гибели, но сейчас все поворачивалось так, что пожалуй, только она и могла его спасти… Джей на деревянных ногах покинул каюту вслед за Кулом, и лишь у порога оглянулся.
Лучше бы… лучше бы он этого не делал, наверно. Внешне, казалось, ничего не происходило. Между Дженсеном, находившимся то ли в прострации, то ли в полусне, и Эли было добрых двадцать дюймов. Но вот в воздухе словно протянулись золотые нити, и заткали пространство между ними, а спустя совсем немного времени они оба стали не видны в золотом, светящемся коконе. Ноги Джареда приросли к полу, но Кул за шиворот выволок его из помещения, захлопнул дверь и привалился к ней спиной:
- Ффуу… - и вытер вспотевший лоб. С шальным видом, оглядел столпившихся монков, и рявкнул, так не похоже на себя:
- Разошлись, быстро! – а когда все кроме Джея растворились в извилистых коридорах корабля, доверительно сообщил оторопевшему Джею, - Похоже, Эли набрала достаточно сил, чтобы помочь своему папочке. А я то гадал, откуда такой аппетит… Даже для улучшенного эмбриона, это выглядело несколько… странно.

Тепло. Снова, тепло и нежно и ласково, знакомые прикосновения… Глаз открывать не хотелось, а только пусть бы никогда это не заканчивалось, чувство опустошения прошло, и холодную болезненную пустоту и боль внутри выместило теплое участие и любовь. Дженсен нежился, убаюканный ласковым золотым вихрем, а Эли засмеялась, радостно как после долгой разлуки. «Ты?» глупо спросил Джен.
«Сейчас тебе станет лучше» серьезно пообещала Эли « Я все исправлю. Не останется ни одного шрама, ни внутри, ни снаружи. Ты только лежи и отдыхай»
Дженсен встревожился, он, было, хотел возразить, что ей понадобятся силы самой, но она без слов показала ему, что старалась эти дни восстановить и набрать как можно больше сил и энергии, для него.
«Спи» посоветовала Эли, но Джен уже и так тонул, в этих ласковых волнах, красивые и невиданные видения, навеянные ему заботливой правительницей, увлекли его за собой в дивную страну снов, и там не было боли, не было слез.

Через пару часов Эли дала знать, своим особенным способом, что ее можно забирать. Кул, Зей и Джаред ворвались в каюту-лазарет, ожидая увидеть что угодно, но застали почти ту же картину, что была прежде, только сияния Эли поубавилось, и похоже, ребенок спал, а Джен…
Все трое, два монка и человек, замерли, возможно, внешне изменения не были так сильно заметны, но… От побледневших синяков и ссадин не осталось и следа, лицо и губы порозовели, на доступных взглядам участках рук и ног тоже не было никаких следов избиения… Похоже было, что Дженсен спал, крепким, здоровым сном, дыхание было ровным, и даже легкая тень улыбки освещала спокойное лицо. С невыразимым чувством облегчения, Джей, наконец, смог вздохнуть спокойно, и едва сдержал, в этот раз глупые слезы радости.
Джаред надеялся, что все плохое, наконец, позади.

18 глава

- Джен, ну пожалуйста. Позволь мне помочь, - Джаред подхватил пошатнувшегося Джена чуть выше талии, и не отпускал, хотя тот делал слабые попытки вырваться.
Все, как обычно. Едва Дженсен пошел на поправку, его вздорный характер, упрямство и своеволие снова не позволяли ему подпускать к себе хоть кого-то близко. Дженсен не любил быть слабым, и собственная беспомощность выводила его из себя, как и всегда. Джаред уже настолько привык к вспышкам агрессии, что практически не замечал их и даже не слышал язвительных и злых слов, что бросал ему Джен.
«Он прячется. Он снова прячется» констатировал про себя Джаред, советовал сам себе набраться побольше терпения, и если уж Джен решил принять душ, он не допустит, чтобы этот кретин разбил себе голову, или еще что, свалившись там от слабости.
- Отвали, Джаред, - угрожающе сказал Джен, теряя последние остатки самообладания, от близости такого сильного и красивого тела. Наивный Джаред, ясно, ничего не понимал, куда уж ему… Джену невозможно было объяснить Джареду, что его бросает в дрожь уже в двух шагах от него, и кружится голова от его запаха и вида, и если пока он был плох, то было не до этого, то теперь… теперь лучше держаться бы Джареду от него подальше. Пока он не решил что Джен – озабоченный извращенец.

[Вэл.]

- Джаред, бля, а в рожу не хочешь? – нарочито грубо говорил он, пытаясь вырваться. То есть, одна часть сознания рвалась от Джареда панически подальше, а другая льнула, и попытки выходили, даже для его состояния, неубедительные. К счастью, Джей был достаточно неопытен, чтобы принимать все за простое упрямство, но когда этот идиот полезет его раздевать, прежде чем засунуть в душ – все станет предельно ясно. Ни в коем случае, допустить этого нельзя. Джен подтянул еще раз одной рукой довольно свободные теперь на узкой талии спортивные штаны, а другой снова попытался отодвинуть Джея. Но у Джея был хороший учитель, по части упрямства:
- Нет, я проведу тебя в душ, Джен, я не хочу, чтобы ты упал и поранился.
Была еще причина, по которой Джен не хотел, чтобы Джаред видел его обнаженным, ему все еще казалось, что он ужасно выглядит. В своем воображении он видел себя безобразно худым, отталкивающим, противным, пусть и рассосались волшебным образом шрамы. Если эрекцию еще как-то можно было…хм… нет, нельзя ее объяснить, и точка. Да еще в таком виде. О, господи, помоги мне отбиться от Джареда, с его сидящей уже в печенках, заботой!!!
Джаред, пусть и зануда, все же был прав, после визита Эли прошло всего три дня, и Джен уже не собирался подыхать, и даже решил помыться, но сделав несколько шагов, он с удивлением понял, что от слабости у него подгибаются колени. Увидев это, Джей перехватил его за талию покрепче и заворчал:
- Ну вот, я же говорил…
В небольшой ванной комнате Джаред усадил Джена на табуретку, и деловито начал стаскивать с него футболку. Джен уже пришел в себя, и приступ слабости прошел, а вот возбуждение… когда дело дошло до растянутых спортивных брюк, Джен активно начал защищать свою честь и достоинство, он вцепился мертвой хваткой поверх рук Джареда, уже лежащих на его боках и взмолился:
- Джей, можно я сам, а? Ну, я не могу… так, давай я сам, я не упаду, правда.
Джаред озадаченно, смотрел на смущенного Джена, с отчаянием отцеплявшего от себя его руки. Дженсен покраснел, и не знал, куда смотреть, губы его нервно дергались, и руки тоже… и он так хорош был, в эту минуту, так трогательно беззащитен, что Джей и сам не понял, как опустился возле табуретки на колени, и обнял и стянул с табуретки этого засранца и прижал к себе очень осторожно. Теперь они стояли вдвоем на коленях, в тесной ванной комнатке, Джаред тихонько гладил Джена по обнаженной спине, и не мог ничего с собой поделать. А Джен потерялся в ощущениях, сердце бухало громко и тревожно, и было так страшно, как в первый раз. Джаред первый прервал молчание, голос его приобрел бархатные, неожиданно соблазняющие нотки:
- Джен, ты стесняешься меня?
-Мгм, - подтвердил Дженсен, открыть рот и внятно сказать не получалось.
- Но я видел тебя, всякого, - так же мягко, будто хищника приручал, возразил Джаред, не переставая гладить одной рукой, а другой крепко держа за талию. Теперь его рука забралась под растянутую резинку штанов и поглаживала полукружия ягодиц.
Джен было дернулся, от такого нахальства, но дрожь удовольствия и слабый стон выдали его с головой, и Джаред активнее продолжил свои ласки. Он и понятия не имел, честно говоря, что делать дальше, и действовал интуитивно, желая лишь откровенности и доверительных отношений, ему уже чертовски надоело подстраиваться и как Джен, скрывать свои чувства. Надо идти на прорыв…
- Я… ох, Джаред, прекрати, ты сам не понимаешь, что… что делаешь, отпусти меня! – в голосе Джена Джаред слышал истерические нотки, но решил все же пойти до конца. Он хотел откровенного разговора, и будь что будет.
Он пошел в открытую:
- Я знаю, что ты гей, Джен, и я понимаю, что делаю. Я пытаюсь показать тебе, как минимум, свое… расположение.
- Чт…ох, откуда? – рука Джареда гуляла в его брюках все свободнее, заставив Джена выгнуться, в его руках.
- Стоит взглянуть только на твоего приятеля Джастина, - ревниво вспомнил Джаред, понимая, что откровения у телефона с мамочкой вряд ли помогут ему сейчас настроить Джена на плодотворное общение. Джен на этот выпад промолчал, ловя разбегающиеся мысли под шквалом эмоций, и все силы тратя лишь на то, чтобы не стонать в голос, как развратная шлюха.
- Я хочу знать, почему вызываю у тебя отрицательные эмоции. Ты отталкиваешь меня, Джен, почему? Я противен тебе? – продолжал инквизиторствовать Джей.
- С чего ты…нннет, бля, Джей, прекрати, а?
- Тогда почему? – продолжая сладкую пытку, Джаред уже переместил свою руку и нащупал член, состояние которого Джея приятно удивило и даже внушило некоторые надежды. Джен коротко застонал, сделал последнюю попытку вырваться, но воодушевленный Джаред и не подумал ослабить хватку. И садистски допрашивал, чувствуя, как легкая дрожь пробегает по спине Джена, и как он сам, настолько возбужден, что ему трудно становится задавать правильные вопросы.
- Джен, что тебя так смущает, в моем присутствии в ванной?
- Я не… я плохо выгляжу, – прилив возбуждения и адреналина, а может снова отчаяния, заставили выпалить Джена эти слова, и он уже не мог замолчать, - Джей, я просто урод, ну что ты… что ты издеваешься, что ли, надо мной? Не нужна мне твоя жалость, я не хочу так, я не хочу, чтобы ты меня такого видел, и все. И я не верю, что могу нравиться тебе! Ты врешь, чтобы … чтобы утешить меня. Ты, Падалеки, всех жалеешь, и если под дверь тебе залезет подыхающая крыса, ты и ее потащишь в ветлечебницу, и будешь спасать…
Джаред даже перестал на мгновение гладить упрямца, ни хрена себе, как здесь все запущено! Откровенная горечь и боль в последних словах Джена заставили Джареда призадуматься. Он сердито спросил:
- И что мне сделать, чтобы ты поверил? Оттрахать тебя прямо здесь? Это не будет выглядеть, как жалость?
Джен распахнул глаза и даже рот приоткрыл, от такой неожиданной грубости, но перспектива ничуть не казалось ему такой уж… неприятной.
Но Джаред не видел его лица, занятый лаской, только проворчал:
- Редкостный тупица… Хорошо, мне жаль, что это случилось с тобой. Но… я узнал тебя, поближе, и хочу узнать еще ближе. Это значит, кретин, что я даже не против всю жизнь терпеть тебя, такого засранца. Из жалости такого не хотят, знаешь… И ты вовсе не урод, правда. То есть, урод, конечно, только не внешне.
Это последнее уточнение несколько рассмешило Джена, немного снизило напряжение, и он уже без возражений, закрыв глаза и прислонив голову на плечо Джея, блаженствовал, не в силах сдержать стоны удовольствия, от нежных и умелых прикосновений пальцев, ласкающих его член. Джареду не понадобилось много усилий, чтобы довести Джена до оргазма, и заставить его громко вскрикнуть. Джаред вынул грешную руку из чужих (хотя, может, теперь и не совсем чужих) брюк, ухватил снова оседающего Джена покрепче, и впервые поцеловал, в горячие полуоткрытые губы.
Джен даже пытался ответить на поцелуй, но переживания, и слабость после невероятно приятного и неожиданного оргазма, совсем лишили Джена соображения. В таком состоянии Джаред легко уже снял с Джена штаны, поставил в душ, вымыл и сам с головы до ног вымок, потому что Джен с блаженной улыбкой, покачивался под струями воды и казалось, вот-вот заснет. Пришлось его и держать и одновременно мыть, и потом, завернув в полотенце, нести на руках обратно.
Когда Джаред уложил Джена на кровать, тот уже нагло спал, разве что не храпел.

Джаред понял, что перед ним стоит нелегкая задача, убедить Джена в своей к нему любви и, кроме того, убедить его в собственной привлекательности. Даже после инцидента в душе мало что изменилось, Джен продолжал «стесняться» Джея, и пусть вскоре ему уже не нужна была помощь в душе, но то, как Джен смотрел на него – когда Джаред ловил этот взгляд – совсем не радовало. Опасение, недоверие и непонятный страх. Чего, интересно, так боялся Джен?
Если уж на то пошло, это Джареду нужно было бояться, он настолько неопытен был в этих отношениях, и ему сложно было разбираться в хитросплетениях дженовских вывертов и выводов.
- Не бойся, Джен, пожалуйста.
- Я ничего не боюсь! – Джен возмущенно вскидывается на кровати, так что Джей чуть не роняет бутылек с мазью.
Джен имел неосторожность пожаловаться, что у него порой ноют сломанные раньше ребра, и вот теперь Джаред нависал над ним, с какой-то мазью, и настырно рекомендовал намазать.

[Вэл.]

-У меня ничего не болит, правда, - надеясь еще, что Джей передумает, жалобно бормочет Джен, натягивая на себя одеяло, но Джаред безжалостно срывает его, оставляя его практически обнаженным, перед этим варваром. Джен автоматически скрещивает руки на груди, и даже ноги скрещивает, на нем только одни боксеры, а Джей деловито размыкает ему руки и приговаривает:
- Вот, сейчас намажем. Джен, ну что ты, как девчонка, убери руки!
Дженсен покорно, а куда деваться, опускает руки вдоль тела и настороженно наблюдает, как Джей зачерпывает пальцем мазь, растирает ее на огромной ладони и нежно-невесомо, касается его груди. Ладонь у него теплая, большая, ласковая. Он делает круговые движения, по ребрам, между делом легонько ласкает указательным пальцем розовые соски. Джен слегка дергается, но, видя насмешливый блеск в глазах Джареда, решает терпеть и на провокации не поддаваться. Джей теперь помогает себе и другой рукой, и его не волнует, что на ней нет мази, и гуляет она совсем не там, где находятся ребра.
Дженсену кажется, что эти теплые огромные ладони везде, он снова теряется в собственных сумбурных ощущениях, и снова не знает, как ему относиться к Джареду.
Когда рука Джея легко касается боксеров, Джен вскрикивает тихонько, и не может объяснить, отчего ему так остро-мучительно больно, он только просит негромко, задыхаясь:
- Джей, не надо…
Джаред настораживается, и видит, что-то пошло не так, Джен натянут как струна, и вид у него такой, что если бы он не знал его уже достаточно давно, решил бы – он сейчас разрыдается.
Джаред прекращает свои попытки, понимая интуитивно, что может только все испортить настойчивостью в данный момент. Но ему нужно донести до Джена то, что он считает важным. Глядя ему в глаза, он медленно, лаская каждую выпирающую косточку, каждый изгиб, проводит ладонью по телу и шепчет восхищенно:
- Красивый, – он не лукавит, и не лжет, Дженсен действительно, кажется ему совершенством, со всеми своими веснушками, тонкими, золотыми волосками на руках и ногах, с бледной кожей и идеальными пропорциями тела. Пусть немного выступают ребра, но лишние десять килограмм, которые, несомненно, Джен нарастит очень быстро, лишат его нынешней трогательности, впрочем, Джареду все равно. Сейчас он понимает, что растолстеет Джен или наоборот, это все уже неважно – Джаред бесповоротно попал, и надо еще найти слова, чтобы донести это до упрямого тупицы.
Тупица смотрит настороженно, недоверчиво, но, кажется, то дикое напряжение, видное в нем несколько минут назад, отпускает его – и Джен спрашивает, пытаясь шутить:
- Ты дурак?
- Да, точно, - охотно соглашается Джаред, отставляет ненужную теперь банку с кремом, наклоняется и легко целует Джена, пробуя его на вкус, захватывая сперва одну, потом другую губу, и чувствуя, как они раскрываются ему навстречу, может, против воли своего хозяина. Джей отстраняется, видит затуманенный взгляд и довольный результатом, улыбается, заботливо укрывает Джена одеялом, говорит:
- Спокойной ночи, - и уходит, сукин сын, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Джен несколько минут приходит в себя, потом обиженно бормочет: - Козел… - возится под одеялом, устраиваясь, бубня расстроено, и в то же время понимает, что Джаред все сделал правильно, услышал его невысказанный страх. Джей, может и готов, но вот Дженсен, похоже, еще нет.
И Джен, не смотря на недовольство, испытывает что-то вроде благодарности.


19 глава
Дженсен уже настолько окреп, что начал проявлять интерес к окружающему его миру, он с любопытством разглядывал незнакомый ландшафт, стоя возле корабля, рядом с Джеем.
Джей с воодушевлением размахивал руками, показывая:
- Вооон там, видишь холмы? Там и живет Трэй со своей семьей. Я тебе рассказывал, помнишь, это на них вы нарвались, когда Эли зашвырнула вас в этот мир, и хорошо, что Трэй вовремя появился…
Джаред смотрел на бледные щеки, на россыпь веснушек и пушистые ресницы, с трудом сдерживаясь, чтобы не сгрести Джена в охапку, не утащить подальше и не расцеловать по отдельности каждую рыжую точечку. Джен, похоже, не подозревал о снедавшем Джареда желании, рассеянно хлопал блядскими ресницами, покусывал нижнюю губу и вдруг спросил:
- А можно посмотреть, как он там устроился? Я бы не прочь увидеть, я тогда и не видел ничего. Говоришь, пятьдесят драконш? А не многовато для него?
- Судя по тому, что Трэй появляется здесь крайне редко, у него все отлично, - завистливо буркнул Джей, вздыхая о своей незадачливой судьбе, - обычно, если в семье муж чем-то недоволен, он не будет безвылазно сидеть дома. Скорее, свалит подальше…
- Я хочу посмотреть, - твердо заявил Джен.
Они заспорили, Джаред утверждал, что Джен еще недостаточно силен, чтобы пройти пару километров. Договорились, что прогуляются до холмов через недельку.

Джаред, чем лучше становилось Джену, тем больше видел, что они снова отдаляются. Дженсен словно не замечал, или на самом деле не видел, как смотрит на него порой Джей, просительно, умоляюще. Джен ничего не хотел видеть, и что варилось в упрямом мозгу, было неясно. Джен проявлял интерес ко всему вокруг, кроме него. Джей старался подавлять приступы ревности, но видеть, с какой сияющей физиономией Джен приходит от Эли, было выше его сил.
Каждый день Джен пропадал в комнатах маленькой императрицы, куда никому больше не было разрешено входить, кроме обслуги. Что он там делал, оставалось загадкой, а сам он не рассказывал, а расспрашивать Джею не позволяла его пугающе растущая ревность. Джаред боялся спрашивать, чтобы Джен, по изменившемуся голосу не догадался, какие чувства бушевали в нем.
Еще Джен совершенно свободно общался с монками, это было настолько удивительно, что Джей не знал даже, что и думать. Скорее всего, монки, после благополучного обретения императрицы, считали Джена чуть ли не родственником ей, и относились к нему весьма дружелюбно. Без подобострастия, как к императорской особе, но вполне положительно.

Монки в этом мире постепенно обживались, на берегу озера выросло несколько построек. С дракончиками они пересекались редко и не враждовали, а с любопытством приглядывались друг к другу. И монкам и драконам интересно было наблюдать за жизнью и нравами абсолютно непохожих на них существ. Можно было увидеть часто теперь разгуливающего монка с дракончиком на плече, или сидящего на земле монка, а перед ним выгибающего шею дракона, словно он хотел что-то показать непонятливому собеседнику.

Как-то Трэй исчез, и явился через два дня, жутко довольный, с потрясающими новостями из федерации. Трэй приволок целый мешок чипсов, и с удовольствием поглощая любимое лакомство, между делом рассказывал, что в федерации развал и разброд. Были обнаружены при разборе развалов тюрьмы Зет-17 некие тайные записи, сделанные, скорее всего корыстным начальником тюрьмы, погибшем при взрыве. Записи его, однако, сохранились, и были показаны по всем каналам, на пленке фигурировали важные в правлении федерации чины, и говорили они весьма странные и разоблачительные вещи. Это касалось монков, загадочных эмбрионов и императрицы. Между Зеем и Кулом давно держались очень напряженные отношения, они так и не помирились, но в момент рассказа они незаметно стали плечом к плечу, Кул хмуро спросил:
- Что было на записи?
«я принес. посмотрим. все уже видели. это большой скандал»
-Так что там? – повторил вопрос Зей, а дракончик продолжил кидать таинственные фразы, явно наслаждаясь ситуацией «теперь вы – жертвы. можно не прятаться – даже объявлено о большой финансовой компенсации, если найдутся уцелевшие»
- Пусть они эту свою компенсацию, - начал экспрессивно Кул, но поймав направленные на него заинтересованные взгляды монков и людей, замолчал, и продолжил спокойнее, - надо посмотреть запись, и оценить вероятность оставшейся опасности. Трэй, не тяни!
Джен, после интересных известий, испытал кроме облегчения, еще странное любопытство, и напросился тоже в просмотровый зал, как и Джей. Монки не нашли причин, чтобы отказать, почему бы людям не увидеть то, что уже увидела и услышала вся федерация.

[Вэл.]

…Нет, Крит, как ты не понимаешь?! Это же шанс, единственный, последний экземпляр, чудом уцелевший. Мы можем теперь исследовать ее, и даже заставить работать на нас, это же неслыханная удача! То, что монки категорически отказались отдавать, теперь у нас…
- Удача? Ликан, мы с президентом пошли у тебя на поводу, и что из этого вышло, одно за другим федерацию покидают бывшие союзники и члены федерации. После поспешного уничтожения монков, у президента на столе пятнадцать заявлений – о выходе из федерации, пять нот протеста, горы писем протеста от простых граждан. В десяти мирах начались волнения, да чего там, в самой столице уже устраивают митинги. А если выяснится, что все не совсем так, как мы представили на суд общественности… я боюсь даже об этом думать. Ты хоть понимаешь, что нам нигде не будет места?! Как убийцам и палачам. Я вижу только один выход – как можно тщательнее замести следы, и проследить, чтобы этот последний эмбрион был уничтожен!
- Ты трус, Крит. Ты даже не понимаешь, что это такое – там, внизу... Глупые монки. Сами не знали, какое сокровище в их руках. Они утверждали, что эти эмбрионы нельзя использовать как оружие нападения, что они могут только защищать, идиоты. Если есть «пушка», умный хозяин сумеет настроить оружие так, чтобы оно в нужный момент выстрелило, главное, правильно настроить… Это… С этим, мы можем поставить весь мир на колени. Никто уже не посмеет критиковать нас или посылать идиотские ноты протеста. Крит, ты станешь… да ты возглавишь правительство, к чему этот безвольный президент? Мы объявим диктатуру, с таким оружием – никто и ничто не сможет нам помешать.
- Ликан, ты…ты серьезно, считаешь, что этот маленький кусок мяса может изменить мир?...

После просмотра записи разговора, Зей осмотрел притихших монков, почти все собрались в зале, места не хватило, и они стояли, в тесноте и зловещей тишине. В темноте зала Джаред незаметно взял Джена за руку, в задумчивости Джен не вырывал ее, и только мрачно хмурился.
- Я не вижу достаточно оснований для того, чтобы перестать скрываться, - услышали все холодный голос Кула, все взгляды обратились к нему, а он встал перед экраном, скрестив руки.
- Почему? – спросил Зей.
- Пока не появится правительство, которому можно доверять, я бы не стал рисковать, при такой нестабильной политической обстановке, - надменно заявил Кул, он ткнул рукой в погасший экран, - у меня нет уверенности, что не появится новый Ликан и новый Крит, и они не захотят воспользоваться возможностями императрицы. Этих двоих не волновало, что эмбрионы нельзя использовать как оружие, они были уверены в обратном, не смотря на результаты исследований. Если эти два идиота решили, почему другие не могут? Я предлагаю оставить все, как есть, пока императрица не окрепнет настолько, что сможет защитить и себя и нас.
- Он прав, - негромко сказал Джен, - рисковать не стоит.
Кажется, и остальные пришли к такому же выводу. Возможно, в дальнейшем, когда все стабилизируется, и немного забудется, и перестанет пугать другие миры образ таинственной императрицы монков – тогда, может быть… А пока – они попробуют построить свой новый мир, на краю света, в отдалении ото всех других миров, и постараются сделать его лучше прежнего.

После неожиданных известий Джаред укрепился в мысли, что им с Дженом пора домой. Эли – ничего не грозит, да она в состоянии даже сейчас, постоять за себя, если конечно, не застать ее врасплох. Он постепенно начал внушать Джену эту мысль, надеясь вдали от монков (и Эли) добиться от Джена хоть какого-то внимания. И взаимопонимания. Дженсен удивился вначале, подобному настрою Джареда, и начал нервничать.
- Джей, я не могу… Мне кажется, я нужен Эли! Как ты не понимаешь?
Джей решил действовать жестко, в конце концов, за свою любовь надо бороться. А здесь – у него нет шансов, и все внимание Джена перетягивает на себя малолетняя императрица.
- Джен, не будь дураком, и не превращайся, пожалуйста, в курицу-наседку. Ты хоть слышишь, что ты говоришь, а? Это не твой ребенок, Джен, это даже не человек. Тебя тупо использовали как инкубатор, и теперь ты не нужен, и даже не парься. Эта Эли – она в состоянии о себе позаботиться. Да что там, даже сейчас, она может таких дел наворотить… Слава богу, ты остался жив, и надо поскорее уходить, от этих экстремальных монков. Я не хочу, чтобы с тобой снова, что-нибудь случилось.
Джен от довольно жестоких слов побледнел и опустил голову, Джея слабо кольнуло беспокойство, но он искренне желал Дженсену только добра. Он и не подозревал, насколько сильно ранил Джена. Дженсен и так был сейчас болезненно неуверен в себе, а после слов Джареда в нем словно что-то умерло.
Джен пытливо, остро – посмотрел снова на Джареда, спросил тихо:
- Ты, правда, так думаешь? Я не нужен ей, конечно… Она – чужая. Да?
Джаред, руководствуясь одной лишь ревностью, забывал сейчас одну простую истину - если ты отталкиваешь от любимого всех других дорогих ему людей, будь готов к тому, что в итоге любимый оттолкнет тебя……
- Да, - уверенно сказал Джаред, - нам пора возвращаться.

Монки явно растерялись, когда Джей заявил, что они намерены покинуть новый мир монков, Кул еле удержал рвущийся из него вопрос, «почему?». Но никто их расспрашивать и уговаривать не стал, и Зей сказал, что в любое время он доставит их домой.
- Когда вы хотите уехать? – спросил он устало. Было столько дел, что Зей спал практически по два часа в сутки.
- Да хоть сейчас, - заявил Джаред, но Джен возразил:
- Завтра. Хорошо?

Джаред догнал Дженсена возле озера, его снедало беспокойство:
- Почему завтра? – спросил он нервно.
- Я хочу посмотреть на пещеру с драконами, - хмуро сказал Джен, избегая глядеть на Джареда.
- Но… мы же хотели вместе? – растерялся Джаред.
- Нет. Я пойду с Кулом. Джей, пожалуйста, иди и собери вещи, или еще что. Ладно? Я хочу с ним сходить, не беспокойся обо мне, все будет нормально.
Джаред услышал только то, что Джен сейчас не хочет его видеть. Ну что же, это понятно, мало кому нравится, когда в лицо говорят грубую правду…
И ничего страшного, наверно, не случится, если Кул проводит Джена к пещере, с недавних пор Кул и Трэй неожиданно очень подружились. Дженсен прогуляется, остынет, и поймет, что Джей прав. Джаред успокаивал себя, глядя в спину удаляющимся Кулу и Джену, уговаривал себя, но проклятое беспокойство не проходило. Джей впервые испытал, что такое муки совести… Наверное, надо было выбрать другие слова. Зачем он так…

Они шли вдоль берега красивого озера, уже натоптанная монками узенькая тропинка вилась перед ними, шли неторопливо и любовались окрестностями.
-Джен, - в голосе Кула звучало легкое недоумение, - почему вы решили уехать? Ты же знаешь, что нужен Эли.
- Не нужен, - буркнул Дженсен, - больше нет.
- Кто тебе внушил такое? Джаред? Понятно…- Кул вздохнул, не пытаясь обвинять, лишь констатируя.
- Что тебе понятно? – огрызнулся Джен, в нем росло раздражение, им легко можно было заглушить боль и унижение, которое он испытал от слов Джареда, и хотелось тоже, сделать больно, да пусть и этому высокомерному монку. С прозрением несчастного, он бросил Кулу, - ты
лучше с Зеем разберись, потом говори, что тебе «понятно»…
Кул молчал, не вступая в споры и пререкания, только слегка пожал плечами. Словно говорил «Ладно-ладно, успокойся»
Джену стало стыдно, он искоса глянул на Кула, и примирительно спросил:
- А что, в самом деле, между вами происходит? Какая кошка пробежала?

Кул удивился:
- Кошка?
Дженсену пришлось объяснить, что это поговорка, Кул кивнул:
- Понял…- помолчал, и вдруг начал говорить, видно, ему не с кем было поделиться, а теперь есть человек, которому можно рассказать, - он не может простить, что я молчал, и не рассказал ему раньше об Эли. А я не мог, не имел права. К тому же, я не хотел, даже после уничтожения нашего мира, взваливать на него груз тайны. Зачем? Что бы это изменило? А теперь он все еще злится, и мне кажется, не доверяет. Даже после этой записи, что мы смотрели – не верит мне. Я не знаю, как его убедить… да и в чем, он же знает теперь все. Мне кажется, он все еще смотрит на Эли, как на монстра.
Джен с забившимся сердцем, стал вспоминать, все моменты, когда они говорили с Зеем об Эли, и те редкие минуты, когда Зей видел Эли. Он мог с уверенностью сказать – нет, со стороны Зея для Эли опасности никакой не было, с обострившимся инстинктом любящего, он спокойно возразил:
- Ты ошибаешься. Он не считает Эли монстром. Вам надо объясниться.
Кул выслушал это спокойно, и хотел было что-то сказать, как вдруг насторожился, и прислушался. Джен тоже, по примеру Кула, начал прислушиваться, и ясно различил приближающийся прямо к тропинке из кустов шорох и треск.
Не успели они сообразить, что происходит, как на тропинку попискивая, вывалилась целая ватага четвероногих сереньких существ, за небольшим отличием более всего напоминающих маленьких поросят. Джен с воодушевлением повернулся было к Кулу, чтобы спросить, что это за прелесть, как увидел, что он смертельно побледнел и схватил Джена за руку в стальном рукопожатии. Все слова замерли на языке Джена, когда он увидел, что вслед за очаровашками, на тропу скользнуло крупное, клыкастое чудовище.
- Бля, - только и успел сказать Джен, а в голове пронеслось «попали!»
Чудовище не размышляло ни полсекунды, а сразу ринулось в атаку, защищая свой выводок. Джен вдруг понял, что летит головой вперед в колючие непроходимые кусты, от мощного толчка Кула, и только успел зажмуриться. А позади он услышал звуки удара и жуткой, страшной возни – будто сильное опасное животное рвало и кромсало свою жертву. Похоже, так оно и было, Джен лишь раз, услышал короткий стон и закричал, так, будто мог отпугнуть этим криком взбесившегося монстра.

[Вэл.]

Почти сразу невдалеке он услышал ответный, встревоженный крик, и через минуту на тропинку вылетело несколько вооруженных монков, раздались выстрелы, но зверь продолжал топтать распростертого под ним монка. Один из охотников бесстрашно подлетел к монстру и вонзил ему в глаз длинный острый кинжал, вскоре для монстра все было кончено. Охотники, загонявшие «кабана» конечно, не знали, что на тропе окажутся Кул и Джен, и теперь, потрясенные, сгрудились возле растерзанного монка.
Кто-то помог выбраться Джену, исцарапанный, он кинулся к лежащему навзничь Кулу и упал возле него на колени, не решаясь повернуть лицом вверх. Все же решившись, с бесконечными предосторожностями, Джен перевернул монка, положив его голову себе на колени. О, черт…черт, черт. Живот Кула был беспощадно распорот, руки в страшных ранах, он видно, закрывался руками от клыков напавшего монстра. Лицо прекрасного монка осталось нетронутым, он болезненно морщился, полными какой-то детской обиды глазами смотрел на Джена, и пытался что-то сказать.
- Что? – чуть не плача, спросил Джен, и торопливо, заговорил, - потерпи, сейчас придет помощь, Кул, все будет… все будет хорошо.
Один из монков зажал хлеставшую из раны кровь и не отпускал ткань, тут же пропитавшуюся кровью, а Кул, наконец, пробормотал:
- Как глупо…- и закрыл яркие глаза.
- Не смей… не смей умирать, слышишь? Как ты…Ты выкинул меня с дороги, это я должен был… зачем ты это сделал?!
Кул бледно, улыбнулся, и Джен по губам прочитал неслышное «Ты нужен Эли…»
- Ты ей тоже нужен!!! Ты больше ей нужен, ты столько… Кул, не надо, эй, слышишь меня?..
Они недалеко ушли от поселка, и уже бежали к месту происшествия на услышанные выстрелы другие монки, и упал уже возле них на колени Зей.
Кул словно почувствовал его, открыл глаза, увидел склоненное потрясенное лицо, собрался с силами:
- Помнишь… ты говорил… мы слишком долго живем, и забыли, что такое любовь и… сострадание… это не так. Не забыли. Я…
Он замолчал, а Зей взял его за искалеченные руки. Прошептал отчаянно:
-Молчи. Сейчас принесут носилки.
Но Кул, передохнул и продолжил, глядя на Зея ясно и спокойно:
- Ты же… обещай мне, ты будешь заботиться об Эли.
Из глаз Зея брызнули слезы:
- А ты сомневаешься? Конечно, буду, я умру за нее, как ты мог думать по-другому?
Кул едва заметно пожал ему руку, пробормотал:
- Значит, Джен был прав… я сомневался, да. Прости.
Кул вздохнул, и закрыл глаза, а Джена пронзила горькая и злая, но до ужаса простая догадка – пока мы тратим жизнь на подозрения, недоверие и прочие глупости, в один прекрасный день может не хватить времени сказать любимым, как мы их любим, и ценим – он могут не дождаться этих слов.

Глава 20

Джаред как услышал выстрелы так близко от поселка - побледнел, ноги его не держали, он сел на ближайший диванчик в кают-компании с абсолютно беспомощной и убийственной мыслью «ну вот и все» Что - все, и что случилось, Джей еще не знал, но вопившая уже около
часа внутри сирена тревоги наконец замолкла. «Только не Джен. Пожалуйста. Нет…»
Он уже столько раз, стоял на краю гибели. Только не снова.
Джаред с трудом поднялся, и вышел из корабля, по направлению к тропинке, теряющейся в лесных зарослях, бежали монки, и летела парочка гостивших дракончиков.
Джей обреченно пошел следом за ними, переходя на бег.
Даже если случилось непоправимое – от него, пожалуй, уже ничего не зависит. Как же страшно было идти.

Между Дженсеном и Эли определенно, существовала какая-то мистическая связь. Каким образом Эли уловила мощный негативный эмоциональный фон вокруг Джена, было неясно, но Дженсен скоро почувствовал ее присутствие. Это была тревога, потом, когда она увидела, что происходит, эта тревога мгновенно превратилась в ярость, отчаяние и перешло в холодную сосредоточенность, все это Джен «услышал» в доли секунды. На этот раз она даже не стала просить позволить воспользоваться его телом, но и усыплять хозяина не стала. Джен увидел, как его руки властно отодвигают приникшего к неподвижному Кулу Зея, и как Зей изумленно, смотрит на эти руки и поднимает на него глаза, шепчет:
- Эли?..
Монк, державший рану на животе Кула, тоже попятился, все прибежавшие образовали вокруг Кула и Дженсена круг, среди них стоял и Джей. Он рванулся было к Джену, но его кто-то крепко ухватил:
- Стой! Подожди, не мешай им…
Дженсен увидел, что помимо его воли, кисти его тянутся к рваной ране, и начинают ярко светиться.



Увидев, что Дженсен жив и здоров, только малость исцарапан, Джей перевел дух, и хотел было кинуться к нему, но его удержали. А увиденное дальше – утвердило Джареда в мысли, если они не уедут – места возле Джена ему не будет. Дженсен походил сейчас на монка, и кисти его светились, а производимые манипуляции пугали, но похоже, Джен был в трансе, или…
- Это Эли, - шепнул рядом стоявший монк, и Джей узнал в нем штурмана, парень смотрел на Джена (Эли) восторженно, да и другие понимали больше, чем Джей. До него только сейчас дошло – Эли снова вселилась в Дженсена, не физически, а ментально.
Ему опять стало страшно, эта незащищенность от чуждого существа пугала, Джею казалось теперь, что могущественная императрица монков может каждым своим подданным повелевать «изнутри» они все – ее игрушки, марионетки…
Пугающая догадка змеей скользнула в сердце «Она не отпустит Джена…»
Что… что же делать?

Не прошло и пяти минут, как пальцы Дженсена перестали светиться, он несколько раз моргнул, и растерянно огляделся, он помнил, что делал, но это не укладывалось в сознании. Спрашивать «что это было?» было глупо, но все равно, хотелось спросить.
Перед своим «уходом» Эли лишь коснулась его, «звучало» это поспешно-грустно и словно она извинялась, за такое грубое вторжение.
Слегка кружилась голова, сильно захотелось есть, рядом присел Джаред, спросил испуганно:
- Что случилось?
Дженсен, не отвечая, смотрел, как бережно на носилки укладывают Кула и быстро уносят, от носилок не отходил Зей, оставшиеся бурно обсуждали случившееся, стоя вокруг туши убитого монстра.
Недалеко в кустах Джен услышал жалобное попискивание и встрепенулся:
- Что с ними будет?
Из кустов уже выходил монк, с отловленным поросенком, пожал плечами:
- Будем приручать…

[Вэл.]

Что изменилось в Джене после несчастного случая с Кулом, он не в состоянии был анализировать, но с каждым часом, с каждой новой минутой, ему казалось, часы отстукивают – пора.
Джаред, ревнивый придурок, был прав в одном – им здесь не место. Может быть, он нужен Эли. Как нужен ей, заботливой правительнице, любой ее подданный, за каждого из которых она в ответе. Их пока немного – и каждого ей не хочется терять. Но Дженсен – это же совсем другое дело, он даже не монк. И этот новый мир – никогда не станет его, он всегда в нем будет чужаком…
Джен с тоской смотрел на озеро, солнце садилось, и подходил к концу последний день в этом мире, где Джен готовился навсегда оставить ставших близкими монков и драконов…
Услышав сзади шаги, Джен не обернулся, продолжая глядеть на спокойную водную гладь озера. Потрясения этого дня, и те выводы, что он сделал – не заставят его изменить принятое, пусть и под давлением Джареда, решение.
- Как он? – спросил Джен почти равнодушно, у него не осталось душевных сил на яркие эмоции.
- Нормально. Он, конечно, еще не скоро встанет на ноги, но мы сделали, что могли, и если бы не Эли… - Зей встал рядом, вздохнул почти как Джаред, Джен даже поморщился, и заговорил о другом, - ты… хочешь все-таки, уехать.
Полуутверждающе, полувопросительно. Надо же, его еще интересовало что-то, кроме здоровья Кула.
Дженсен промолчал, Зей снова обронил:
- Ты, надеюсь, понимаешь, что Эли…
- Зей, - перебил его Джен, не в силах снова выслушивать слова о том, что «он ей нужен», - какого черта? Я что, всю жизнь буду нянькой при вашей Эли? У меня есть, вернее, была, своя жизнь, и я хочу вернуться, и жить снова нормальной, обычной жизнью, без всяких чистильщиков, монков, драконов, аннигилирующего оружия! – Джен и сам не заметил, как разошелся, и начал орать, от своих же слов ему было больно. Но… иначе нельзя порвать эту связь с миром, почти ставшим родным, - я хочу домой, Зей! Мои родные, наверно, меня уже похоронили! И… я устал уже от всего.
Закончил Джен уже тише, и они еще долго молчали, не решаясь заговорить снова. Вскоре совсем стемнело, и они не сговариваясь, одновременно зашагали обратно на корабль, пока не отстроены были жилища для монков, почти все они жили там.
Уже в спину, Джен услышал неуверенное:
- Ты должен сказать ей.
Джен усмехнулся. Эли была сегодня в его голове и знает уже все, контакт разумов, душ, еще каких-то материй – не поймешь, но при таком «общении» невозможно что-то скрыть, утаить.
- Она знает, - бросил он, даже не повернувшись, и поспешил на поиски Джея.
Вот сейчас, сию секунду, ему нужно было подтверждение, что он все делает правильно. Джаред утверждал, что готов быть рядом с Дженом, всегда, этого не сможет ему дать Эли, как бы ни старалась.
За последние месяцы слои брони, наращенные Дженом за почти тридцать лет, слетели, отвалились под напором таких невероятных эмоций и событий, что если бы их, этих слоев не было, неизвестно, выдержал бы он все то, что случилось с ним? Но сегодня последний тонкий, оставшийся кокон защиты упал, после происшествия с Кулом, и Джен наконец, понял, или прозрел, глядя на Кула и Зея – ему всегда был нужен Джаред. С того самого момента, как он увидел его, десять лет назад.
Теперь он недоумевал, как же эта простая истина так долго была ему не доступна, почему он так долго сопротивлялся этому чувству? Из страха, что не поймут, оттолкнут, растопчут?
Но душевная трусость не может привести к счастью. Пусть Джей мудак, но и он – не подарочек, чего там. Они вместе – будут единым, дополняющим друг друга целым, они будут друг для друга и защитной броней, и всем, чем угодно. Надо только найти Джареда, и убедиться, действительно ли он «нужен» ему. Почему Джену стало важно, быть кому-то нужным, он тоже не углублялся. Надо только поверить, что он не останется один, если так бесповоротно порвет с новообретенной семьей…

Джен ворвался в каюту, и на ходу сбрасывая одежду, ни слова ни говоря, он приник к обалдевшему Джареду, стоявшему посреди комнаты. Джей услышал как часто-часто, колотится сердце Джена, убыстряя своим тревожным ритмом и его.
Джаред обнял Джена, не решаясь заговорить, только привычно-успокаивающе погладил по спине. Джен пробормотал, еле слышно, прижимаясь все сильнее, пряча лицо на груди Джареда:
- Скажи мне, что я не пожалею. Обещай. Пожалуйста.
- Никогда, - Джей приподнял за подбородок лицо Джена, заглянул в такие непривычно-беззащитные, испуганные глаза, поклялся снова, - Джен, никогда не пожалеешь. Я … люблю тебя.
Слова были сказаны, Джей не почувствовал облегчения, и не услышал ответного признания, но ему сейчас важно было то, что Дженсен сам пришел к нему за помощью.
Джаред должен убедить Джена, в правильности его выбора, пока еще такого зыбкого решения. Джей видел, что в любую минуту он может передумать.
Нельзя, чтобы это произошло, а методы… В любви и на войне все средства хороши, верно, Эли? В голову я не могу залезть, но … могу то, чего не сможешь ты.

Джаред не мешал Дженсену раздеваться, и не потерял голову даже когда Джен, замешкавшись на секунду, решительно снял и откинул ногой боксеры. Он стоял теперь перед ним, обнаженный и с таким отчаянным видом, будто бросался в омут с головой, безоглядно доверившись Джареду.
Джаред боясь его отпугнуть, тихонько приблизился, утопил его снова в своих медвежьих но таких нежных объятиях, повторил снова «ты не пожалеешь…»
Как можно доказать любимому, что слова идут от сердца? Только если убеждать его в этом, снова и снова, повторяя клятвы и перемежая их поцелуями, касаясь каждого сантиметра тела, самых интимных его участков, губами и пальцами, ласкать и находить, подчиняясь инстинкту, самые сокровенные точки, касание которых заставляет любимого стонать и забывать обо всем.
И Джей старался, на узкой кровати не хватило места двум крупным телам, не заботясь о чистоте, Джей сбросил покрывало на пол, и немного ему потребовалось времени, не смотря на свою неопытность, чтобы вызвать стоны и просьбы, не останавливаться, пожалуйста, еще, Джей, пожалуйста. Он постигал любовную науку на лету, нетрудно учиться, если инструмент, дарующий наслаждение так чувствителен, так легко и мгновенно реагирует на ласку:
- Что ты хочешь, чтобы я сделал, Джен, скажи? Вот так? Еще?
Громкие стоны и судороги оргазма будут ему ответом не раз этой ночью, и не раз он сам, почти без памяти от иссушающего, ураганного, бешеного удовольствия, такого плотского, бесстыдного и оглушающего, будет лежать, приходя в себя и бессмысленно улыбаться, ревниво оберегая и не выпуская из объятий любимого.

Дженсен снова видел яркий, необычный сон.
На этот раз, не лилово-сиренево-фиолетовый, с пурпурными и черными деревьями и цветами, а очень похожий на этот мир, что стал им сейчас домом.
Эли сидела на скамье, и смотрела на знакомое озеро, не улыбалась и не шутила.
Дженсен слышал ее тихую грусть, и разделял, он потянулся к ней, сел рядом.
- Ты понимаешь, что я могу не отпустить тебя? – спросила она, не глядя на него.
- Да, - просто ответил он. Он не мог сейчас сказать, было бы это плохо, если бы Эли не отпустила его? Его сердце жаждало любви, такой безоговорочной, бесконечной, верной, и нет ни одного самого маленького повода – усомниться в ней, когда сердце касается другого, души сплелись в едином порыве друг к другу и говорят ласково и нежно, не желая расставаться. Этим душам нет дела, до всяких человеческих и монковских заморочек, им хорошо и тепло вместе. Сможет ли Джаред дать ему, хотя бы вполовину, столько же? Не проверить, не узнать, пока не попробуешь, а рядом с Эли, Джаред прав – этого не поймешь.
- Ты уверен, что нельзя нам быть всем вместе? – грустно спросила снова Эли, читая в его душе.
- Я… должен разобраться в себе. Хочу понять, смогу ли я жить снова нормальной жизнью, как раньше. Хочу понять, сможем ли мы быть счастливы с…Джеем.
Эли молчала, но вот ее легкая кисть коснулась его, и Джен утонул в синих, огромных глазах:
- Хорошо. Иди. Я отпускаю тебя.
Дженсен слышал когда-то, или читал - если очень сильно любишь человека, или не человека, неважно – хочешь, чтобы он был счастлив.
Пусть не с тобой, но душу будет греть мысль, что есть на свете любимый человек, и все у него хорошо, он счастлив, отпусти его, и он – вернется. Может быть.

[Вэл.]

21 глава

Джаред не думал неделей раньше, что все будет так сложно. Безумно сложно, тяжело, ритм обыденной привычной жизни снова диктовал свои правила.
Джен, кажется, держался стойко, но все так разом навалилось на него – полиция, допросы, неожиданный приезд матери, ее настойчивое желание уложить Джена в клинику на реабилитацию. Увидев, что по сравнению с прежним, ее сын похудел килограммов на десять, миссис Эклз пришла в ужас, и настаивала на клинике.
Джен должен прийти в себя – говорила она. Она даже не скрывала, что это – психушка, только частная, и с довольно мягким режимом.
Донна игнорировала Джареда, а так же появившегося Джастина, о том, что «нашелся» пропавший полгода назад Дженсен Эклз, сын известной банкирши Донны Эклз – шумели все газеты и пару раз говорили об этом в новостях по телевидению.
Джен даже пошел навстречу матери, и лег в клинику, и теперь каждый день Джей ездил за город, чтобы хотя бы пару часов в день провести с ним.
Джаред видел, Джену приходится нелегко, и что бы там ни говорили врачи, или другие пациенты, мама, бывшие сослуживцы и родственники – они все смотрели на Дженсена с каким-то странным ожиданием, с нездоровым любопытством.
- Они смотрят на меня, как на урода, - прокомментировал Джен, в очередной приход Джареда, - знаешь, болтают всякую чепуху. То про секту, то меня похитили инопланетяне, и ставили опыты.
Они сидели в саду, на скамейке, недалеко возвышались корпуса клиники, а Джен неловко прислонился плечом к Джареду и впервые, жаловался.
- Ну, это же правда, - пошутил Джей, - про инопланетян. Почти.
-Мгм, - Джен прижался сильнее, пытаясь умостить свою голову на его широком плече, - но я же не могу им сказать правду… Вот бы радости было журналистам…
- А ты, типа, ничего не помнишь? И они верят тебе? Может, тебе придумать, что тебя… не знаю, держали неизвестные психи взаперти?
Вдруг они продержат тебя здесь, пока ты не вспомнишь?
- Я здесь добровольно, Джей, и в любой день могу уйти, – вскинулся Дженсен, - ты же знаешь, я не псих.
- Ну, как сказать… - в сторону, ухмыляясь, пробормотал Джей. Джен не обиделся, ухмыльнулся тоже, его рука скользнула к талии Джареда:
- Они не могут меня тут запереть только из-за амнезии. Я пробуду тут еще недельку, или две, пока шумиха не уляжется.
Джаред завозился, нахмурился, Дженсен сразу почувствовал перемены, спросил:
- Джей, чего еще?
- Почему сюда таскается Джастин? – недовольно спросил он, - это ты ему сказал, где клиника?
- О. Ревнуешь? – Джен помолчал, видя, что Джаред не перестает хмуриться, ответил спокойно, - Джей, ему сказала мать. Он имеет право знать, мы были вместе три года. Он позвонил ей, она сказала.
Что не так? Я не могу так сразу послать его, он не заслужил такого отношения. Ты же знаешь, он беспокоился, искал меня…

Все правильно, конечно. Джаред сам себя ненавидел, заставляя Джена оправдываться, но ничего поделать с собой не мог. Совсем недавно месяц или два назад, он познакомился с мадам Ревность, и теперь не знал, как избавиться от этого утомительного, мучительного, изматывающего чувства. Чем больше он привязывался к Дженсену, тем сильнее было это чувство, Джей с тоской вспоминал то время, когда мог спокойно дышать и спать, и не думать каждую минуту, кому в данный отрезок времени Джен улыбается, хлопая своими ресницами, и кто смотрит сейчас на его блядские губы, желая их поцеловать… Вот оно, попадалово.
До Джареда теперь стало доходить понимание, что кроме Эли, существует множество людей, и они все рядом, и нет между ними и Дженсеном таких существенных отличий, чтобы они помешали возникнуть любви, привязанности…

Этот Джастин появился почти сразу, на второй день, когда Джен и Джаред, посоветовавшись, пошли в полицию – квартира была опечатана.
Джей только увидел, как мелькнула тень и бросилась к Джену, они как раз садились в машину:
- Дженсен!
Джаред рот не успел открыть, как здоровый крепкий парень, как пушинку подхватил Джена и обнял, и они стояли так возле его Импалы добрых две минуты, прежде чем Джен начал осторожно вырываться:
- Эй, Джас, пусти.
Джаред даже закрыл глаза, пальцы на руках побелели от напряжения, он так сильно сжал руль. Но не мог вмешаться.
- Джен, где ты… где ты был?! Я искал тебя везде, что случилось?! О, господи, ты жив, какое счастье… твоя семья – знает?
- Нет еще, - Джен смущенно улыбался, Джаред не видел «но слышал» эту улыбку, и его начинала колотить нервная дрожь, - мы как раз едем в полицию. Правда, мне нечего рассказывать.
-А причем здесь этот…Джаред? – с проснувшимся подозрением Джастин заглянул в машину, все еще не желая отпускать Джена, - он здесь замешан?!
- Нет, - терпеливо, как с ребенком, заговорил Джен, - это все … даже не знаю, что я буду в полиции говорить. Я все так плохо помню, наверно, меня держали на наркотиках. Джей меня случайно нашел, мне удалось убежать, правда, я не помню, от кого и как. Шел по улице, как в тумане – а он меня увидел и узнал.
Джастин еще раз, внимательно с головы до ног осмотрел Джена:
- Да, похоже, тебя держали взаперти, и… тебе надо в больницу, Джен. Эти копы, они не выпустят тебя, давай я отвезу тебя в …
- Нет, - Джен закрыл ладонью губы Джастина, - я сам. Все решу. Иди домой, я позвоню, хорошо?
- Но, я не могу… Джен, я полгода… Дженсен!
Джен уже сидел в Импале и снова повторил:
- Я позвоню.
Оставив ошеломленного, растерянного Джастина, они выехали из подземного гаража, и Джен, наконец, выдохнул.
Джаред боялся на него смотреть, когда же решился – увидел, Джен расстроен, и выглядит усталым, хотя несколько минут назад был оживлен и полон сил.
- Ну вот, - сказал Джен, - началось. Теперь все они будут спрашивать… Где же мне взять сил? Я что-то сомневаюсь, что мне поверят, в полиции… Как же я хочу, чтобы это все поскорее кончилось!

- Ты никого не убил, - довольно зло сказал Джей, - тебе нечего скрывать, такого, криминального. Лучше придерживаться версии, что ты сейчас выдал Джастину, иначе сам знаешь – пожизненная психушка.
- Да мне и так… Я думаю, придется там побывать, - Джен выглядел не на шутку расстроенным. Кажется, встреча с Джастином, выбила его из колеи, а у Джареда опять проснулась ревность.

Дженсен провел в клинике месяц, и все это время его исправно навещали и Джей и Джастин, а вот миссис Эклз была всего два раза. Шумиха вокруг его имени и скандального похищения скоро улеглась, Джен перевел дух, и решительно заявил, что довольно отдохнул и поправился. Есть кому за ним присмотреть, ему не возражали и Джен покинул клинику.
Приехал за ним Джей, на своей Импале, и он был так рад встрече, что даже на время забыл о Джастине. Дженсен выглядел посвежевшим, довольно улыбался, но чем ближе подъезжали к городу, тем больше настроение его менялось в худшую сторону.
Джаред, наконец, это заметил:
- Что, Джен? О чем задумался?
- А ты не думал, как все будет теперь, Джей?
- О чем ты?
- Ну… хотя бы, вот сейчас, мы приедем. Ты пойдешь к себе домой, а я?

- Тоже ко мне! – Джей забеспокоился, но Джен упрямо сказал:
- Нет. У меня есть своя квартира. Не хуже твоей, между прочим. Почему это – к тебе?
Джаред растерялся:
- Ну, хорошо, а тогда я куда пойду? Ты к себе, а я? - это просто невозможно. Он столько ждал, целый месяц, готовился, предвкушал, а этот сукин сын теперь нагло заявляет, что хочет к себе. И возразить то нечего, имеет полное право, с какой стати это он, Джей, решил, что Джен без разговоров пойдет за ним, не вспомнив даже о своем доме и… кстати да. Джастин…
- Знаешь, что? – заявил это упрямец, - каждый пойдет к себе. А вечером, мы встретимся. Хорошо? Мне надо… отдохнуть, от всех, побыть одному. Как говорит моя мама – прийти в себя.
Джаред на это заявление промолчал, и промолчал даже, увидев в гараже снова Джастина, который при виде заезжающей Импалы выскочил из своей машины и торопливо пошел к ним навстречу. Джаред проигнорировал слегка растерянный и извиняющийся взгляд Джена, когда эти двое ушли к нему. «Я не могу его прогнать. Мы только поговорим, и все»
С каменным лицом Джей поднялся к себе, в прибранную квартиру с набитым деликатесами холодильником. Он хотел устроить любимому «ужин при свечах», а после – любовный марафон, но, похоже, все планы откладываются.
И вот тут он без сил, упал на кровать, приказывая себе замолчать, заткнуться, не думать! Не представлять. Пожалуйста, ничего нет, нет.

[Вэл.]

Но… проклятое воображение рисовало, как нетерпеливый красавчик Джастин прижимает обретенного любовника к стене, покрывает торопливыми поцелуями губы, бледные щеки с милыми веснушками, как раздевает Джена, с щелчком расстегивается ремень и спадают брюки, а руки Джастина уже ласкают «там», и от этой ласки Дженсен закидывает голову, закрывает глаза и стон вырывается у него, сквозь сомкнутые губы. Распаленное воображение рисует все то, что он и сам бы сделал, и не в состоянии Джаред «прекратить» думать, воображать, слышать стоны и видеть, как два тела сплелись в любовной битве. Джаред сжимает кулаки, в бессильной ярости и стонет сам, изо всех сил сдерживая порыв броситься «к нему, к ним» и закатить скандал с мордобоем…

Джаред, в общем-то, и не так уж далек был, в своих ревнивых фантазиях от истины.
Когда Джен получил запасные ключи от консьержа и они, наконец, попали в квартиру, первое что сделал Джастин – рывком притянул Дженсена к себе, и прошептал, еле сдерживая возбуждение:
- Как же я соскучился, Джен, ты не… представляешь.
Джен аккуратно высвободился, нейтрально сказал:
- Многое изменилось.
Ему не хотелось сейчас обижать бывшего любовника, но необходимо было расставить точки над и. Безумно неприятный, но необходимый разговор Джен оттягивал, путешествуя по запыленным комнатам, сразу видно было, здесь давно никто не жил.
- Что происходит?
Джен услышал в голосе Джастина нотки сдерживаемой злости, обернулся к нему, независимо затолкав руки в карманы (пусть не видит, как дрожат пальцы).
Джастин подошел поближе, говорил четко и тихо, как обычно, не повышая голоса:
- Что между тобой и этим верзилой?
- Это тебя не касается, - храбро сказал Джен.
Джастин поднял брови:
- Не касается. Ты слышишь себя, Джен? Что с тобой сделали, эти неизвестные похитители, а? Ты же всегда издевался над этим фриком, ненавидел его. Что случилось?
- Я изменил свое отношение к нему, - ровно ответил Джен, удерживая бешеный стук сердца, в словесных баталиях с Джасом он всегда проигрывал, отдаваясь больше чувствам, а не разуму. Сейчас – нельзя было проиграть.
- А с чего бы это, Джен? Может, стокгольмский синдром? Что-то подсказывает мне, что вы встретились гораздо раньше, а не на улице, как ты говоришь, случайно. Этот Джаред – очень подозрительный тип.
- Что ты несешь? – искренне удивился Джен, и даже вынул руки из карманов, - чушь какая.
- Джен, этот урод – сделал с тобой что-то, я же вижу. Ты изменился, стал каким-то… запуганным, что ли. Чего ты боишься? – Джастин подступил ближе, ухватил потрясенного Дженсена за плечи, встряхнул, заговорил горячо, - я здесь, с тобой, ты не вакууме, я помогу тебе! Да что с тобой, Джен? Ты боишься его? Я убью его, по стенке размажу, он ничего тебе не сделает. Признайся, скажи, что это он держал тебя, взаперти, я же проверял – его тоже нигде не было в последние месяцы. Изредка только появлялся, а в последние полтора месяца вообще исчез. Я следил за ним, только он так быстро исчезал, ублюдок, я не смог ни разу его поймать. Скажи, это он тебя держал, да?

Дженсен только хлопал глазами, открыв рот от неожиданных выводов бывшего бойфренда, и в душу заползал страх, за Джея, за себя, за будущее.
Джастин меду тем, продолжал:
- Я боялся идти в полицию, думал, он тут же скажет, что ничего не знает, и ты умрешь, в каком-нибудь подвале, от голода, Джен, скажи, так это было? Он же мог такое сделать, у него и мотив был.
Услышав сугубо криминальное слово «мотив» Джен дернулся и наконец, заорал, вырываясь из цепких рук Джастина:
- Да не было ничего, ты псих, Джас!!! Надо же, такого напридумывать! Он вообще ни при чем! Он только помог мне, и все!
- Ага, - из этого крика Джастин сделал вполне определенные выводы, и Джен с ужасом понял, теперь ему не переубедить Джастина в невиновности Джареда, - значит, из твоих слов получается, он знал, где ты. Знал похитителей, и возможно, был с ними заодно. И лишь потом, по неясной причине, решил тебе помочь. Очень интересно. - Я ничего такого не… Джастин, что ты хочешь? Повторяю, еще раз, Джаред здесь не причем. И пожалуйста, не надо сюда приплетать полицию, это все ничего не даст, зачем это тебе? – Дженсен нервничал, и не мог этого скрыть, под проницательным взглядом карих глаз, а Джастин снова подошел вплотную, заговорил своим тихим, бархатным и таким опасным голосом:
- Может, полиция ничего не докажет. Но я непременно, расскажу им о своих подозрениях и странных отлучках Джареда, совпавших по времени с твоим похищением. Расскажу, если пойму, что тебе грозит опасность. Если ты будешь отталкивать меня, вызывая все большие подозрения. Я
глаз не спущу с этого урода, пока не решу, что он просто…безобидный фрик, как я и думал в начале. Я забочусь о тебе, Джен, и я не хочу, чтобы с тобой снова случилась беда. За тобой нужно присматривать.

Да что же это такое. С каких пор Дженсен превратился в беспомощное существо, за которым «надо присматривать»? Джену стало на душе так паршиво, что захотелось тут же напиться. При здравом рассуждении, даже если Джас отправится в полицию – ничего против Джареда нет. Но то, что он …гм, отсутствовал в тоже время, весьма подозрительно, всплывут их прежние отношения, тут может получиться нешуточный скандал, журналисты любят такие высосанные из пальца и притянутые за уши истории, в которых нет ни грамма правды. А Джас… Он упертый, и не откажется просто так, от Джена.
Вскоре Джастин ушел, напоследок снова пообещав не спускать с Джареда глаз, и посоветовав ему вообще не выходить сегодня из дома. Джастин не стал больше домогаться любовника, увидев, что Дженсен совершенно разбит, и в ужасном настроении.
- Подумай, - уже на пороге, говорил Джастин, легонько, собственнически обнимая Дженсена за талию, и целуя в губы почти невинно, - может, поедем ко мне? Я беспокоюсь за тебя. Этот Джаред…
- Нет, - довольно резко, ответил Джен, отворачивая лицо, - я хочу выспаться. Устал.

[Вэл.]

22 глава

Когда уже терпение Джея окончательно подошло к концу, он услышал переливчатую трель звонка. Его охватило облегчение, злость, радость, он рывком распахнул дверь, и … звезды заплясали в его глазах, а затылок соприкоснулся с полом. Что, при таком росте, было довольно-таки чувствительно.
Едва он проморгался, приходя в себя от мощного удара, увидел над собой лицо Джастина, говорившего зловеще-ласково:
- Вставай, ублюдок.
Впрочем, Джастин не стал дожидаться, пока Джаред встанет, а затащил за шиворот его в квартиру, подальше от любопытных глаз соседей, и захлопнул входную дверь.
Джаред с кряхтением, сел, приложил руку к пострадавшему глазу… синяк будет отменный. Дружок у Джена психованный, ничего не скажешь. Когда Джей встал, Джастин стоял перед ним, злой, опасный, со скрещенными на груди руками, с недоброй усмешкой на губах: - Это ты.
Нда. Разговорчивым Джастин не был, Джей это заметил еще раньше, но не должны же быть претензии настолько односложны?
- Что – я?
От удара болел глаз и начала раскалываться голова, но странно, Джея даже радовало присутствие Джастина «здесь»
Если он тут, и так взбешен, значит, Джен дал дружку отставку. Это обстоятельство Джея утешило, и даже смягчило, после мучительно-ревнивого ожидания.
- Ты замешан в похищении, - твердо заявил Джастин, - и не отрицай, тебя не было все это время.
У Джареда отвисла челюсть, причем так натурально, что Джастин слегка растерял свой пыл.
- Ты идиот? У меня были свои дела, - Джей даже рассердился, – ты забыл, как оставлял мне телефон? Джен пропал, я узнал об этом гораздо позже, месяца через три, и был я все это время у матери. Это могут подтвердить. И самое главное – Джен не мог сказать тебе такого.
- Он запуган, - не сдавался Джастин, - ты его запугал. Ты все подстроил!
Джей покачал головой, спокойно сказал:
- Мне нечего скрывать. И ты ничего не докажешь.
- Что, спрятал все улики? Джаред, если ты… если это на самом деле, ты, я…
Кажется, взбешенному Джастину не хватало слов, Джей развязно, и уже назло, вызывающе спросил:
- Что – ты? Ну, что – ты?
Неожиданно Джастин опять кинулся на него, они серьезно схватились, и обменивались ударами, пока не повалились на пол, и не покатились по нему.
Джареду не сразу, кое-как удалось оседлать нападавшего, заломив ему руку за спину:
- Успокойся! Еще раз рыпнешься, сдам в полицию!
- Не посмеешь, - прохрипел снизу растерявший весь свой лоск, встрепанный Джастин, извиваясь, как змея, он пытался вырваться, на Джаред крепко придавил его к полу своим немалым весом.
- Почему это, - возмутился Джей, - моя совесть чиста, а твои идиотские обвинения я даже не желаю слушать. Это бездоказательно и вообще, Джастин, будем честны друг с другом, - не удержался Джей и, наклонившись, шепнул поверженному сопернику на ушко, - ты ревнуешь?
Джей сидел у него на спине, Джастин перестал дергаться, задыхаясь, он попросил:
- Слезь с меня. Я не буду… больше.
- Ну, вот и хорошо, - Джаред слез с противника, отошел от него подальше, глядя настороженно. Кто знает, что ему еще придет в голову, с виду казался таким спокойным, а вот, нате вам, напал как совершенно отмороженный псих.
- Иди уже, - посоветовал Джастину Джей, но тот, уходя, пригрозил:
- Я доберусь до тебя.
- Ну-ну, - Джей закрыл за ним дверь, и призадумался. Пожалуй, он этого Джастина могут быть проблемы. Вот ведь…
Но пока осознание того, что Джен, кажется, порвал с бывшим другом, так радовало, что Джареда не заботил вылезающий на пол лица синяк. Все же, пожалуй, надо приложить лед…

Джен ходил по неприбранной квартире, замечая клубки пыли тут и там, и как заведенный, успокаивал себя «Все будет хорошо. Все будет хорошо, он не посмеет. Я объясню. Он должен понять…»
Но тоска никуда не уходила, Джен задыхался от нее, он нервно распахнул дверки бара, не глядя, взял первую попавшуюся бутылку и жадно выпил. Закашлялся, передохнул, и выпил еще. Что это? Неважно, кажется, бренди…
Джареду он не смог бы сейчас объяснить, то, что так долго и успешно скрывал, уже в течение сорока трех дней. Ну да, ровно столько он не видел Эли, не общался с ней, и Джареду – не понять.
Что любое мелкое или крупное неприятное происшествие, будит в нем неизбывную, (кажется, она никогда не пройдет!) тоску и желание, увидеть, почувствовать, обнять. Чтобы, наконец, отпустило. Чтобы он смог вздохнуть спокойно, и не тревожиться напрасно. Невозможно глупое сердце заставить забыть маленькую правительницу, непонятно как превратившуюся в любимое, родное существо. Может быть, если бы они были эти дни все время вместе, с Джеем, было бы не так больно? Эта робкая надежда сейчас умирала, но Джен не хотел смириться с этим.
Он не позволит Джастину разрушить то, к чему он так долго шел, это с трудом сохраняемое равновесие могло исчезнуть и обернуться такой истерикой, что перспектива остаться навсегда в психушке могла стать вполне реальной.
Господи, как же больно. Проклятый Джас. Разбудил такого зверя, гораздо хуже ревности или неразделенной любви. Это было что-то похожее на тоску от невозможности, нереальности осуществления желания. Почему – всегда нужно выбирать?! Ну почему нельзя быть вместе, чтобы все, кого любишь – были с тобой. На словах раньше, это было так просто.
Казалось, он так легко забудет Эли.
Никогда особо не ценишь, того, кто рядом и всегда под рукой. А теперь.
Стала нужна до истерики, до плача, хоть вой – нужна маленькая императрица монков.
На самом деле – ну кто ему Эли? Фактически – никто. Чуждое, далекое и даже опасное существо. Но почему же так ноет и не хочет заживать сердечная рана?
Сейчас Дженсен, чувствуя, как умирает надежда спокойной и счастливой жизни с Джеем, не мог понять, почему это происходит, и злился уже не на Джастина а на Джея.
«Джей, ты же обещал, что все будет хорошо, я никогда не пожалею, что оставил Эли. А я не переставая, жалею – каждую минуту своей никчемной жизни! Мне не хватает ее. Как хлеба, как воздуха, как еще, Джей, я не могу тебе ничего сказать, ты – не поймешь. Я начинаю ненавидеть тебя, за то, что принял такое решение. Что так поспешно – вернулся в этот мир, где одни сплошные проблемы…»
Дженсен эгоистично забывал, что мир монков тоже погряз в проблемах, причем несравнимо больших… Но разве есть до этого дело тоскующему в разлуке сердцу?

Джаред, не дождавшись Дженсена, сам пошел к нему, и долго звонил, прежде чем услышал заплетающиеся шаги. Долго Джен не мог открыть дверь, а когда открыл, едва не упал, но был удержан Джаредом.
- Что… Джен, да ты пьян, - Джаред подхватил его за талию, и, не забыв, закрыть дверь, повел его в спальню, унимая поднявшееся раздражение. Черт, все не так. И где романтический ужин? Любимый надрался в одиночестве, на голодный желудок и двух слов связать не может, какая тут романтика. Остается только уложить засранца, и идти спать. Хотя, оставлять его в таком состоянии…
Джаред устроив Дженсена на кровать, морщась, огляделся. Не так уж грязно, Джен страшный зануда и аккуратист, только толстый слой пыли, как бывает при долгом отсутствии хозяев. Джей посмотрел на любимого, вид сейчас имевшего настолько трогательный и беззащитный, что не
нашел в себе силы уйти. Он отобрал у него одну подушку (выяснилось, что Джен любит спать
сразу в окружении пяти подушек, или четырех, две под головой и еще парочка наполовину под ними) пристроился рядом, собственнически сложил на него руку и коленку, и, наконец, заснул. Пусть этот вечер прошел не так, как он планировал, но, наверно, не все так плохо, если они вместе, под одним одеялом, и не важно, что Джен, скорее всего, сделает утром большие глаза…

[Вэл.]

Джаред проснулся от осторожных касаний, чьи-то легкие пальцы трогали его лицо, гладили пальцем губы, Джей зажал зубами путешествующий по губам палец и открыл глаза. Странное выражение глаз Джена не изменилось, высвободив палец, он вдруг сказал:
- Джей, давай уедем.
Джаред чуть удивился, обнял прильнувшего к нему Дженсена покрепче, спросил хрипло:
- Чего ты? Мы только вернулись. Сон плохой приснился?
По дрогнувшим губам, опустившимся ресницам Джей понял – ответ не правильный, Джен вывернулся из его объятий, и поднялся с кровати, оглядел себя хмуро:
- Я так и заснул, в одежде… Джаред, откуда у тебя синяк?
Джен не смотрел на него, и вопрос вроде бы прозвучал независимо-спокойно, но Джей насторожился, и ответил, так же нейтрально-равнодушно:
- Споткнулся и нечаянно стукнулся, ерунда.
Лживый ответ повис в тишине комнаты так зримо, но Джен ничего больше не стал спрашивать, вышел из комнаты и Джей услышал, как в ванной комнате льется вода. Ну и зачем он соврал? Джен же все понял, сразу, и теперь эта ненужная ложь, еще один камешек в стену между ними.
- Джен, я должен уехать по делам, я все так забросил, теперь дела требуют моего присутствия. Кое-что подписать, встретиться, переговорить, - Джей перегородил дорогу Джену, пытаясь поймать его взгляд, - ты не будешь сердиться? Я должен отлучиться на весь день.
- Почему я должен сердиться, иди, конечно, занимайся своими …делами. Я тоже, пожалуй…
- Тебе лучше еще отдохнуть, - и с опозданием понял, что ляпнул не то.
Джен дернулся, хотел было возразить, но смолчал и с усилием, улыбнулся:
- Хорошо, может, просто поваляюсь, посмотрю телек. Иди, Джей.
- Вечером увидимся? – Джаред раскаивался, потянулся обнять, но Джен отступил:
- Да, иди, увидимся.


Джен никогда не был дураком, и теперь отчетливо понимал, с ним творилось неладное. За внешней спокойной уверенностью бушевал шторм, и с каждым днем ему становилось хуже. Дженсен знал, как-то это нужно остановить. Как остановить и что, неясно, но поделиться с Джаредом он своей бедой не мог, а уж подавно с кем-то еще.
«Здравствуйте. Меня зовут Дженсен, Джен, если можно. Да, спасибо. У меня проблема. Я тупо скучаю по ребенку, нет, это не мой ребенок. То есть, ну можно сказать, и так. Я не отец, мне его не отдадут. Я даже увидеть ее не могу. Это не болезнь, черт возьми, и я не педофил! Хорошо, я принимаю извинения. Это… другое. Мне плохо, оттого, что я не могу увидеть ее. Мне плохо, потому что я думаю, что ей без меня плохо. У меня путаются мысли, я плохо соображаю, мне больно внутри. От меня будто что-то оторвали, и я теперь задыхаюсь, без этого. Я думал, раньше, это все глупости. Да, у меня есть любимый человек. Он не поймет. Почему? Это из-за него я оставил Эли, и теперь меня начинает злить, один вид Джареда. Он заставил меня, бросить ее. Ревнивая сволочь. Да, я сам виноват, я урод и бессердечная скотина, детей не бросают, от этого еще хуже…»

Вот знакомый поворот, с визгом притормозила перед аккуратным частным домиком золотая инфинити. Джен вышел из машины, оглядел знакомую лужайку, стандартный белый домик в ряду других. Джастин давно уговаривал его переехать к нему, перед… перед похищением. Здесь было
так спокойно, Джастин ценил тишину и комфорт уютных и дорогих пригородных районов. Джен знал, что его ждали, он уже видел, что на крыльцо вышел Джас и приветственно машет ему рукой. Они – не договорили вчера.
Надо поговорить, убедить Джаса ни во что не вмешиваться. Джен верил, что хорошо знает бывшего бой-френда, и они смогут нормально поговорить. Вчера Джен растерялся, неизвестно из-за чего, испугался, и этим напугал, наверно Джаса, надо убедить его, что с ним все нормально.
«Нормально ли?» ехидно сказал внутренний голос, Джен затолкал скептика подальше, и храбро пошел по дорожке, навстречу Джастину.

- Джас, зачем ты… Ах….
Конечно, Джен не думал, что все так обернется. Он не забыл настойчивость, с какой Джас обычно добивался поставленных перед собою целей, но не думал, что именно сегодня все повернется так.
Слова, объятия, вино, нетерпеливые руки Джастина, везде, его железное «ты знаешь, что мне нужно» Знакомая спальня, и вдруг нет сил сопротивляться, неясная обида на Джея, нервное напряжение, ураган негативных эмоций вдруг оборачиваются горячим, острым желанием секса. «Почему нет» думает Джен, увлекаемый Джастином на постель, и вот уже ноги Джена на плечах любовника, разгоряченный Джас держит его за бедра и самозабвенно вколачивается в него, будто утверждая свое право собственности, не спуская глаз с раскрасневшегося лица на подушке, с закушенными губами:
- Джен…Открой глаза, я же знаю, тебе нравится это, ты без ума, когда я делаю вот так.
Джастин под таким углом вошел в него, что Джен невольно вскрикнул, изогнулся мучительно, всхлипнул:
- Да…
- Ты кончишь со мной Джен, как обычно, давай, любимый.
- Мммм…
От каждого мощного толчка Джен все ближе к разрядке, и вот волна мучительного, какого-то запретного, оттого более сладкого наслаждения накрывает его, Джен кричит, и чувствует, что Джастин содрогается тоже, в оргазменных таких сладких конвульсиях…

Тишина в спальне не нарушается ничем, Джастин курит, небрежно стряхивая пепел в резную пепельницу на тумбочке у кровати, Джен смотрит перед собой, закинув руки за голову. Сейчас он не хочет ни о чем думать, физическое опустошение и приятная истома приглушают его боль лишь немного, но он рад и этому. Устало спрашивает:
- Джас, зачем ты это сделал?
Джастин отставляет сигарету, и, улыбнувшись, самодовольно, обвивает, обнимает, нависает над Дженом снова, говорит бархатным тихим голосом:
- Тебе же нравится. Ты любил это всегда, - он медленно, со вкусом, целует Джена в губы, покрывает легкими поцелуями лицо, изредка касаясь языком самых ярких веснушек, и Джен не отворачивается.
Улыбается слабо и грустно в ответ, говорит:
- Этого мало.
- Раньше… тебе этого хватало.
-Теперь нет.
Джастин сильнее сжимает любовника в объятиях, ему тревожно, он понимает, акция удалась лишь наполовину. Тело откликнулось, но душа далеко, как его вернуть?
- Нам было хорошо вместе, - невольно, вырывается у него, - Я хочу, чтобы все было, как раньше. Разве я много хочу?
Джен снова грустно улыбается, и думает, что теперь все осложнилось в разы. Зачем ему нужно было приезжать, встретились бы в кафе. Джастин теперь ни за что не отступит, но вину Джен не чувствует, он думает, совершенно нелогично, что виноват во всем Джей. Зачем он оставил его сегодня? Почему не видит, не чувствует, как ему плохо?
Джастин продолжает целовать его, Джен отвлекается от полных неясной обиды мыслей, и начинает отвечать, ему хочется ненадолго забыться. И неважно пока, куда все это может завести…

23 глава

«Как же я люблю тебя.
Столько всего было, за эти месяцы и сколько раз я уже думал, что навсегда потерял тебя, зануду и склочника. А сейчас мы в безопасности, но что-то неотвратимо происходит, и я ничего не могу сделать…»
Летели недели, и если Джей как неисправимый оптимист, раньше надеялся смутно, что «все будет хорошо», теперь эти надежды растаяли. Ничего не менялось, становилось все хуже, Джен отдалялся от него.

И матушкин магазин, отнимавший время днем и иногда вечером, здесь был ни при чем, Джен ведь тоже вернулся на свою фирму. Оказалось, такому ценному работнику всегда найдется место, только одно обстоятельство смущало Джареда – там же, вместе с ним работал и Джастин.
После той короткой встречи, результатом которой был синяк на лице Джея и внутреннее удовлетворение от выбора Джена, соперники не встречались. Джаред упорно боролся со своей ревностью, да и Джен старался не давать ему поводов, почти каждый вечер они проводили вместе.

А вот здесь, пожалуй, была проблема. Да, Джен был здесь, рядом, сидел на расстоянии вытянутой руки, или с баночкой пива, или с газетой.
Или гремел на кухне посудой, изредка решив чего-нибудь приготовить. Но… все равно, казалось, Дженсен сейчас очень далеко, его нет в этом помещении и вообще – в этом мире. И еще, казалось – если Джей коснется Джена, и задаст завязший на зубах вопрос «что случилось» - ему может не понравиться ответ. Или Джен взорвется, настолько напряженным иногда он казался, от невысказанных мыслей, что бродили в его невозможно упрямой голове.

Они теперь очень мало разговаривали.
Привет. Как дела? У шефа новая секретарша? Завтра будет дождь. Не забудь заехать в маркет. Немного болит голова, пойду, прилягу. Спокойной ночи.

Если говорить о любви, о плотской любви, на которую Джей возлагал немало надежд как на скрепляющий отношения элемент – этого почти не было. Разве что иногда, пару раз, на Джена находило что-то, он прибегал встревоженный, с дикими глазами, будто только проснулся, и как

[Вэл.]

ураган налетал на него, шепча безумное и бессвязное, трепетно касаясь его и целуя. И тогда Джей вспоминал последнюю ночь у монков.
Джаред чувствовал в этом что-то болезненное, ненормальное, но не мог оттолкнуть Джена, тем более, ему самому не хватало этих отношений. Единственно, он старался быть максимально осторожным и нежным…

Джаред иногда уныло подозревал себя в душевной тупости, он на самом деле «не понимал» что такое творится с Дженом, размышляя, может, он всегда такой? Что, у него было время общаться с ним не в экстремальной обстановке?
Или дело тут в другом.
Джен столько раз, в реальности монков, стоял на краю гибели, что теперь осознание того что он жив, здоров, ему ничего не грозит – было настолько удивительно-радостным, всеобъемлющим, что всякие пустяки вроде сегодняшнего настроения не казались столь уж важными, «все наладится» твердил Джей. Но ничего не налаживалось, нарастало, как снежный ком, и даже он, со всем своим дебильно-непрошибаемым оптимизмом чувствовал задницей – скоро что-то случится. Может, уже случилось, Джей судорожно начинал перебирать недавние события в памяти, пытаясь угадать, где и когда он что пропустил.


Сегодня Джей торопился вернуться пораньше, получив от Джена странную смску, гласившую «у меня в 4 сюрприз».
Теперь Джей терялся в догадках, что бы это могло значить.


В последнее время Джен плыл по течению, не задумываясь о своих поступках, и не желая, как всегда, чтобы хоть кто-то узнал о его слабости. Любовь делает человека беззащитным, а значит и слабым. Надо бороться с этой «слабостью», решил Джен, не догадываясь, что это бессмертное чувство может одарить и могучей силой. Пока не было в его жизни Эли, и пока обстоятельства не заставили узнать Джареда поближе – все в его жизни было относительно просто и понятно.
Куда девалась эта простота? Почему мучительно сложно сказать любимому человеку правду, и все больше погрязаешь во лжи, и все невозможнее признаться, до того неприглядной выглядит эта правда. Джен продолжал встречаться с Джастином днем, их свободный график работы позволял это делать почти каждый день. Почему Джен это делал? Не из страха, что Джас пойдет в полицию, он давно дал понять, что не подозревает больше Джареда. Чтобы не огорчать бывшего любовника? Нет. Это сложно было объяснить, и Джен боялся углубляться в дебри подсознания, он просто брал то, что щедро давал Джас, забываясь в его объятиях, и ненадолго притупляя боль потери. Той потери, которую он не мог простить Джареду. Но сегодня был неудачный день, нервные клиенты, злой шеф – Джен был настолько вымотан, что ушел с работы на пару часов пораньше, поставив в известность только секретаршу. Джас…сегодня не было сил, не хотелось видеть и его. Дженсен никого не ждал, и, услышав, нетерпеливый звонок, удивился. Неужели Джей пришел так рано?

Джаред не ожидал, что его ревность получит сегодня такую мощную подпитку, он ее уже почти придушил, ежедневными уговорами. Какой же он непроходимый тупица. Джастин вовсе не оставлял попыток, вернуть бывшего (а бывшего ли?) любовника, и пока Джей успешно истреблял свою, как он думал, безосновательную ревность, голубки продолжали встречаться, не только на работе, с чем Джей стоически смирился.
Он открыл дверь, ключами от квартир они обменялись давно, и слова приветствия замерли у него на губах, едва он услышал приятный-бархатный-ненавистный голос соперника:
- Так ты будешь завтра в шесть у меня?
- Джас, ну что ты в десятый раз переспрашиваешь? Я же сказал, да, – голос Джена напряженный, и царапает Джареда, так неожиданно, больно.

- Потому и переспрашиваю, что не верю. Выходной, да еще вечер, неужели ты подаришь его мне? Все вечера принадлежат Джареду… Возня, голос Джена вибрирует, то ли от злости, то ли от возбуждения:

- Джас, прекрати. Я сколько раз просил тебя, не приезжать сюда. Есть же телефон.
- Ты никогда не уезжал без предупреждения. Я заволновался…
Не в состоянии больше слушать эти голоса невидимых их холла собеседников, Джей выскользнул обратно, за дверь. Бешенство и злость мгновенно прошли, сменившись тупой усталостью и недоумением, и такой острой болью, что хотелось сесть тут же в подъезде, и зареветь, как тринадцатилетнему мальчишке. Неожиданное прозрение оказалось болезненным и неприятным.
Но, не смотря на боль, Джей лихорадочно соображал. Значит, скорее всего, смс отправил Джастин, сукин сын! Ясно, чего он добивается. Джаред подавил в себе трусливое желание броситься «куда глаза глядят». Джастин, так ты хочешь войны? Хорошо. Я никуда не уйду.
Подождем…

Ждать пришлось недолго, через несколько минут дверь распахнулась, и Джей спокойно встретил направленные на него взгляды, такие разные. Джен – испуганный, растерянный, пытается сделать вид, что все в порядке. И вот от этих неумелых попыток Джареду больнее, чем от насмешливо-вызывающего вида Джастина, тот смотрит нарочито изумленно, приподняв брови и, нахально, ухмыляясь.
- Джей? - выдыхает вопросительно Дженсен, и, путаясь, говорит, - а это… Джас вот, пришел, я забыл кое-что на работе, а он завез. Он уже уходит. Я… провожу его, ты заходи, я сейчас.
Джаред кивает сопернику, но прежде чем зайти, властно притягивает к себе оторопевшего Джена и целует, утешением ему служит слегка увядшая улыбка Джаса и загоревшиеся злые огоньки в его глазах.
Один-один.
Джаред полон решимости – не отступать. Если дело только в этом…
Джастине – он сможет разобраться с проблемой, только вот что-то ему подсказывает, это далеко не все, из списка тайн его упрямого возлюбленного.

Услышанное не дает покоя Джареду. Даже то, что Джен не отходит от него, нервно болтает, несет всякую чепуху, и даже ближе к ночи пытается уложить в постель – не отвлекает его от тяжких дум. Впервые он хмуро отказывается ночевать в квартире Джена и уходит к себе, ему нужно все обдумать. План действий? Джей не видит, какими глазами смотрит на него Дженсен, и даже не слышит нотки паники в его голосе, выдающие его с головой. Теперь, когда Джаред допустил возможность измены, с настойчивостью исследователя он только хочет узнать, насколько далеко все это зашло. С чего ему начинать?
Джареду не приходит в голову, что Джен до смерти напуган:
- Джей, ты куда? Ты…вернешься? Мы же увидимся завтра?
- Да, конечно. Спокойной ночи, Джен.
Он рассеянно целует перепуганного его видом Джена и первым делом дома открывает лэптоп. Ему нужно выяснить адрес «обожаемого» Джастина.

Приступ паники настолько сильный, что Дженсен начинает задыхаться, он без сил, садится на пол, обхватывает себя руками, обводит расширенными глазами холл, бормочет побелевшими губами «Тихо, тихо, тихо…все, все, стоп. Ничего пока не случилось»
До него только сегодня, при виде Джея, когда он распахнул дверь, выпуская Джастина – дошла одна простая мысль. Он может потерять Джареда, очень просто.
Стоит только вспомнить его, это лицо, угрожающий вид… Сколько себя помнил, Джен всегда видел свет, тепло в глазах Джея, такие привлекательные, казалось, вечные.
Он привык уже, за последние месяцы, что все тепло и ласка были обращены на него, он жил в этом свете, дышал им, и не замечал, как воздух, а сегодня вдруг увидел – что Джей может быть другим.
Холодным, отстраненным… чужим. Так страшно.
Джен думает с ужасом, а что бы было, если бы Джаред застукал их, целующихся на кухне.
«Нельзя, чтобы это повторилось. Достаточно, хватит, заигрался, ты делаешь хуже только себе, Джен, кому ты мстишь? Собственной торопливой трусости ты обязан потере Эли, Джей здесь не причем. Ты сам так решил, и если бы ты объяснил ему, насколько тяжело и страшно тебе уходить от нее (бросать ее) может, все бы сейчас было по-другому. А со своей тупостью и упрямством ты сейчас можешь потерять еще и Джареда.
Надо немедленно прекратить, все встречи с Джастином. Черт с ним, ты можешь даже уволиться. Только бы…»

… Вечер пятницы, уже пять часов, офис почти пуст.
Джастин не слушает никаких отговорок:
- Ты сказал, что придешь, Джен. Если ты этого не сделаешь – приду я, Джаред все узнает, я устал уже молчать.
- Ты не… Джас, прошу тебя. Давай покончим с этим.
- Джен, я жду.
Дженсен набирается мужества, говорит тихо:
- Ты вынуждаешь меня… рассказать самому.
В трубке какое-то время тишина, потом Джен слышит шорох, и слегка изменившийся голос:
- Джен, пожалуйста. Ну, хорошо, пусть это будет прощальная вечеринка. Давай все обсудим, и ты, может, передумаешь…
Дженсен хмурится, говорит с усилием:
- Хорошо. Но это – действительно, прощальная вечеринка, Джас.
- Я жду, - повторяет Джастин, и Джен в отчаянии бросает трубку, она отскакивает от аппарата и повисает на шнуре, жалобно пища.

[Вэл.]

Джаред спокойно выслушивает путанные нарочито-жизнерадостные пояснения Джена по телефону. Джен, оказывается, придет сегодня поздно, у них корпоратив, вечеринка для сотрудников, и пусть Джаред не ждет его, он вернется поздно.
Конечно, любимый. Кто бы сомневался.
Джаред задумывается, ему претит мысль о пошлой слежке, ему невыносима роль «обманутого мужа» и он даже в какой-то момент решает, что действительно, черт с ним.
Пусть Джен делает, что хочет.
Только…
В шесть сердце начинает биться с перебоями, и дело даже не в ярких картинках, что представляет себе Джаред. Его гложет обида и недоумение, и немного детское желание – убедиться. Неужели, правда?
Неужели – его Джен, может так.
Сбегая вниз, и заводя Импалу, и выезжая из гаража, Джаред вспоминает, кадры прошлого очень быстро листает память. Вот разъяренный Джен рвется к нему, грозясь за мифическую царапину
драгоценной машины оторвать ему голову, а Джастин его удерживает и мягко уговаривает. Вот Джен в подвале, неузнаваемый, обнаженный, с большим животом, привязан к инквизиторской кушетке, кажется, вот-вот умрет.
А вот он, прищурив глаза, оглядывает живописное озеро, на берегу которого расположилась небольшая колония монков… Почти здоров, лишь худоба и бледность, и невероятная, притягательная зелень глаз, подчеркнутая темными ресницами. Такой разный, но любимый, родной. И непредсказуемый, скрытный урод!
Увидев у дома Джастина знакомую золотистую машину, Джей даже с некоторым удивлением, понял, что да, может. Джен «может так». И вот сейчас нездоровое любопытство, очень похожее на мазохизм, заставляет его обойти дом, нащупать у черного входа спрятанные (как у всех) ключи, и бесшумно зайти внутрь.

Слабая надежда, что Джей застанет парней мирно беседующих, или выпивающих в гостиной, почти сразу погибает, едва Джей видит везде разбросанную одежду Джена.
Джареда влечет вверх по лестнице, к спальне, его жестокое любопытство, и с каждым шагом ему труднее дышать, но может, иногда лучше узнать всю правду, а не заниматься самообманом «все будет хорошо»

За дверью спальни слышны характерные звуки, на секунду силы оставляют Джареда но он толкает дверь рукой – а вдруг там, все-таки не Джен? Иррациональная, наивная надежда снова испускает дух, глупо было надеяться…Ты же узнал разбросанную одежду.
Они видят его сразу, оба. Джен лежит на боку, лицом к распахнувшейся двери, а сзади него совершает толчки Джастин. Обнаженное тело Джена от этих толчков тоже ритмично двигается, он так красив сейчас, в этот момент, до боли в глазах.
При виде Джареда – Джастин торжествующе, широко улыбается, и усиливает толчки, рука его обхватывает уже возбужденный, стоящий член Джена и так умело и сильно начинает ласкать его, что даже на глазах Джея – Джен не может удержать стона и корчится в сладкой муке.
Ужас в глазах любимого сменяется обреченным, загнанным выражением, Джаред не может больше смотреть на это и, отвернувшись, сбегает в гостиную.
«Чего ты так боишься, Джен? – горько размышляет Джаред, - что я, как последний дебил, перестреляю всех на хер? Без ружья… это… затруднительно. Да и глупо, зачем. Если ты любишь его – так и скажи. Я уйду»
Джей снова, собирает все силы, чтобы позорно не расплакаться или не убежать – если этого ждет Джастин, то не дождется. Он слышит придушенный, слабый крик:
- Джей! Пожалуйста…
Этот крик придает ему силы, и если есть хоть малая вероятность что все-таки он нужен Джену, не смотря на то, что происходит сейчас там, наверху – он никуда не уйдет. Пусть это выглядит как угодно – слабость, глупость – все равно.
Джаред хочет разобраться во всем до конца, как бы ни было ему сейчас больно и горько.

24 глава

Джен вскоре вылетает из спальни полураздетый, и останавливается как от выстрела, под взглядом Джареда.
Джаред сидит спокойно в кресле, наблюдает, как он лихорадочно одевается, и лепечет что-то.
Наконец, Дженсен подходит к нему, и у Джареда нет сил смотреть ему в лицо, такое жалкое, виноватое:
- Джей…
Джаред следит за спускающимся спокойно по лестнице Джастином, видит, как соперник удивленно качает головой:
- А я недооценил тебя, Джаред.
Его голос обманчиво-нежен, а глаза полны угрозы. Джаред встает с кресла:
- Дженсен, я бы хотел поговорить с тобой, прямо сейчас. Ты не возражаешь? – последняя фраза, кажется, относится к Джасу, тот разводит руками, кивает на Джена, мол, как он.
Джен говорит слабым от волнения голосом:
- Да, конечно.
Джен идет к двери, даже не оглянувшись на Джастина. Тот же стоит посреди гостиной, в расстегнутой рубашке, светлых брюках, со скрещенными на груди руками и босиком, он улыбается насильственно.
Джей идет вслед за Дженом, и слышит вслед бессильное:
- Проклятый фрик!
Джею даже становится немного легче, конечно, Джастин не ожидал такого спокойствия от Джея. Может, он надеялся, что Джей сразу откажется от неверного возлюбленного?

Дженсена же до смерти пугает поведение Джея, он сейчас готов ко всему, и когда Джей близко наклоняется, чтобы открыть ему дверцу – в ужасе шарахается. Джей хмурится:
- Ты… Джен, ты чего? Думаешь, я тебя хотел ударить?
Дженсен молчит, смотрит странно, потом все же садится в Импалу и внимание его привлекает собственная машина, он хмурится и оглядывается на Джареда.
Джей решает, что это сейчас неважно. Заберет потом, или… она останется тут, вместе с хозяином. Все зависит от результата разговора, думает он и, молча, заводит машину.
Дженсен безмолвствует, его каменная напряженность немного настораживает Джея, он говорит хмуро:
- Джен, я не маньяк, чего ты, - вздыхает, думая, как так всегда получается, что виноватый кругом Дженсен заставляет чувствовать виноватым его, добавляет устало, - я не собираюсь драться. Я только хочу поговорить, если ты не в настроении – хорошо, отложим на завтра.
Они молчат всю дорогу, и лишь когда Джей припарковался в подземном гараже, он услышал в наступившей тишине:
- Джей, я… виноват, прости. Я не… - видно, он не находит слов, и вот теперь гнев закипает в Джее.
- И все. Да? Виноват, прости, – он разворачивается на сидении, лицом к Джену, сверлит его возмущенным взглядом, - Джен, что это такое было, а? Нет, не говори, слишком все… очевидно.
Джен вдруг перестает корчить из себя жертву, или действительно начинает злиться, и это даже немного радует, как ни странно, а то поведение Джена уже начало его немного пугать. Джен поднимает голову, смотрит на него зло, потом шипит:
- Да пошел ты! – и выскакивает из машины, Джаред вылетает за ним, хватает его за руку:
- Нет, постой.
- Чего? – Джен сверкает глазами, покрасневший, встрепанный, растерянный, он пытается защищаться.
Джаред, неожиданно для себя, притягивает его к себе, обнимает и спрашивает, замершего от неожиданности, вопрос вырывается из глубины души:
- Скажи, Джен, я нужен тебе? Это все… неважно, пусть, ты скажи только, если он… я уйду, я не буду тебе мешать. Правда. Так нужен я тебе?
И…Джен робко обнимает его за талию, смотрит потерянно, шепчет:
- Нужен…
Джей испытывает облегчение, но боль и горечь обиды не проходят, он спрашивает, тоже растерянно:
- Тогда почему?
Дженсен упирается лбом ему в плечо, прижимается сильнее, тоскливо
говорит:
- Не знаю.
Джаред теперь так сильно хочет его понять, он тянется к Джену всеми фибрами души, и теперь, когда он «так» настроен, он понимает – Джен снова лжет. Ответ есть, но сейчас Джен не готов ему объяснить свое разрушительное поведение.
Джаред молчит, незаметно для себя снова лаская Джена по спине, потом говорит почти нежно:
- Хорошо, пусть так. Что же нам делать тогда, Джен? Ты снова пойдешь к нему?
Он чувствует, как Джен едва заметно вздрагивает и говорит, сдавленно:
- Нет. Правда.

[Вэл.]

Не сомкнувший всю ночь глаз, Джей хочет выскользнуть из объятий Джена, но при первом же движении хватка усиливается, Джен открывает глаза, говорит:
- Не уходи.
Вчера так и не удалось поговорить, состояние Джена трудно было назвать адекватным, и они так и остались лежать на кровати, одетые, молчаливые, каждый со своими мыслями.
Джей за эту ночь передумал многое, вспомнил даже дженово «давай уедем» подивился вновь собственной тупости… И, впервые, за долгое время, вспомнил о монках. Даже улыбнулся про себя, какой же он был тогда дурак. Боялся какой-то малышки. На расстоянии и по прошествии времени собственные действия казались мальчишеской, глупой ревностью. Было конечно, в его действиях и рациональное зерно.
Во всяком случае, тогда – уехать казалось вполне разумным, этот чужой, непредсказуемый мир, таящий неведомые опасности казался пугающим, а последнее происшествие с Кулом убедило в необходимости отъезда и Джена. Или… или он опять тупит и ошибается? Джен. Дженсен. Может, нам действительно, уехать, хотя бы ненадолго? Джей опять некстати вспоминает монков, но образы красивых, гордых существ быстро вымещаются дерзкой ухмылкой Джастина.
Джей болезненно морщится, ему неприятна мысль о трусливом бегстве.
Джен должен решить все сам, иначе где гарантия что вернувшись, он вновь не захочет встретиться с бывшим партнером (или сам долбанный партнер захочет, а он непременно захочет).
Джаред все же снимает с себя руку Джена, встает, разминается, и слышит:
- Джей. Ты уходишь?
Дженсен смотрит с таким напряженным недоверием, сна ни в одном глазу, что Джей понимает - он тоже не спал всю ночь. Джей максимально мягко отвечает:
- Я быстро. Схожу в ближайший маркет, куплю много вкусного, и вернусь, - он даже шутит, - ты не успеешь соскучиться.
Джен, однако, решительно выбирается из постели, он, похоже, все еще напуган:
- Я с тобой.
Джаред теряется:
- Я… ладно, хорошо. Ну, хочешь, никуда не пойдем? – он снова обнимает натянутого, как струна Джена, и тот буквально вцепляется в него. Ему будто необходимо подпитываться от тактильного контакта уверенностью. Но, после минутной борьбы с самим собой Джен неохотно отпускает его.
- Иди, я… подожду тебя, - эта пауза, неуверенность, его такое непохожее на себя поведение невыносимы Джею, он с ужасом понимает, что «не хочет» видеть таким Джена.
Таким… раздавленным, напуганным… несчастным. Острой иглой впивается в сердце Джея неприятная догадка, это он – делает Джена таким.
Он с испугом отгоняет эти мысли, и уходит, надеясь, что пройдется и дурь из головы выветрится. Боже, чего только не надумаешь, если не спать всю ночь.

Дженсен чувствует, что внутри у него отпускает, отпускает совершенно нелогично обстоятельствам, он еще напуган, но сейчас в нем просыпается радостное удивление.
Как же он ошибался. Джаред… он удивительный.
Ну, то есть, что он не похож на других, это понятно, он всегда был «другой» не такой, как все, но Джен не ожидал он него такого самоотверженного, достойного поведения.
Если бы можно было все вернуть назад.
Чтобы не было этой ужасной сцены, ну почему у него не хватило мозгов договориться с Джасом по человечески, плыл по течению, как бревно, лелея свою мифическую обиду.
Надо же быть таким… таким… он, конечно, не стоит Джареда.
Джаред достоин лучшего, но черта с два он кому его теперь отдаст. Джей нужен ему самому, необходим, если без Эли он жил как с половинкой сердца, то без Джея он не сможет, совсем.
Эли.
Джен начинает подозревать, что совершенно напрасно и глупо молчал, если Джей простит ему «это», его такое безнравственное и жестокое по отношению к Джею поведение, может… может он поймет и причины, и возможно вдвоем они смогут найти правильное решение.
Тоска по Эли, на время притихшая под угрозой новой потери, вспыхивает с новой силой, но теперь она окрашена новым чувством – надеждой.
Дженсен мечется по квартире, его теперь снедает желание вывалить на Джея, все свои горести, и пусть он решает. Пусть поможет. Пусть утишит эту боль, Джен теперь надеется, что Джаред сможет его понять.

Джаред почти не удивлен, когда вынимая из Импалы пакеты с продуктами, видит золотистую инфинити, и прислонившегося к ней в излюбленной позе со скрещенными руками Джастина. Джаред подавляет в себе раздражение, закидывает пакеты и сумки обратно в машину и движется к Джастину. Бывший друг Джена тоже идет к нему.
Они встречаются, и некоторое время, молча, разглядывают друг друга, оценивающе, внимательно, без тени улыбки.
Джастин начинает первым, он протягивает ключи, говорит тихо:
- Возьми.
Джаред, молча, берет, опускает в карман, поднимает бровь «это все?»
Джастин улыбается невесело, и делает приглашающий жест рукой:
- Здесь недалеко бар. Поеду обратно на такси. Поговорим?
Джей оглядывается, тянет время, но решает, что, пожалуй, стоит выяснить отношения с этим упорным красавчиком без мордобоя.
Возможно, он оставит Джена в покое. И даже интересно, о чем собирается говорить патологический молчун.

В баре выяснилось, Джастин умеет разговаривать, более того, умеет моментально привлекать внимание слушателя.
И если вначале Джей порывался уйти, то после первых же слов не мог встать, и слушал, не желая, но слушал так, будто надеялся узнать самое необходимее для себя, то, что ему поможет понять, разгадать Джена.
Они сели у стойки, Джас заказал выпивку, и вдруг улыбнулся смущенно своим мыслям, перехватил недружелюбный взгляд Джея:
- Да, мы познакомились в баре. Он был такой… сердитый. Смешной.
Мгм. Джей сразу вспомнил «сердитого» Джена. Какая все-таки разная у них реакция, на одни и те же эмоции. Джас снова улыбнулся, так светло, что сразу помолодел и стал похож на совсем юного мальчишку:
- Знаешь, он даже с родными поссорился, из-за меня. Из-за нас.
Принесли выпивку, Джей, не разбирая, глотнул, и против воли спросил:
- С родными?
- Ну, да. Мы тогда хотели жить вместе, но… Джен поехал домой, и рассказал матери все про нас. Он надеялся, она поймет его. Был жуткий скандал, он уехал посреди ночи, и сказал тогда, что у него есть теперь только я. Но после скандала Джен решил, что мы оставим пока все как есть. А потом привыкли, жить отдельно даже иногда удобно…
- Это было…
- Давно, больше трех лет назад. Правда, после похищения Донна смирилась, что в жизни ее мальчика играют большую роль мужчины, - Джастин ухмыльнулся снова, посмотрел в упор на Джареда, хмыкнул.
Джею стало нехорошо. Джастин еще не сказал ничего такого, но уже заныло сердце. Да, у Джена была своя жизнь и до его активного в ней появления, были свои привязанности и свои горести. Ты же все это знал. Но знание это было раньше абстрактным, не окрашенным чувствами, а теперь ясно начали проступать картины, которых Джей никогда бы не увидел, и жили они в памяти лишь этого Джастина и Джена. У них были тоже общие воспоминания. И эти чужие воспоминания теперь грузом ложатся на его плечи.

Джас, похоже, неплохо разбирается в людях. Он и не старается уколоть, обидеть, но его слова ранят, и вскрывают самые потаенные страхи Джея, срывая слой за слоем броню уверенности в себе. Джаред теряет постепенно почву под ногами. Уже через пятнадцать минут общения Джаред отчаянно жалеет, что пошел за ним, за этим красивым парнем со змеиным жалом вместо языка.
- Джаред, пойми, он несчастлив с тобой. Если бы это было не так – разве пришел бы он ко мне? Я сейчас не о себе беспокоюсь, но я вижу, с Дженом что-то не так. Вас связывает какая-то тайна, я вначале решил, что ты его похитил. Но ты знаешь. Теперь я вижу – это другое. Он не рассказывал мне, но… Джаред, если это психологическая травма, и ты знаешь какая – почему ты ничего не сделал? Почему не помог ему?

Джаред подавленно молчит, а проклятый Джастин, как будто умеет читать чужие мысли и озвучивать сомнения:
- Он изменился. Он раньше был сильный, злой, а теперь просто какая-то истеричная девица, я не узнаю его. Что сломало его?
Джей вспоминает, что даже у монков, в самом тяжелом положении, Джен не переставал бороться, даже пытался бежать, так что же, на самом деле, случилось? Не у монков, а здесь.

[Вэл.]

Здесь, в этом мире он переменился. Джею снова тоскливо и страшно, он уже начинает думать как Джастин. Может, дело в нем, в Джее?
Если так, то многое становится понятным. Джен просто благодарен ему, и не может оттолкнуть, он считает себя обязанным, к тому же… Тут от стыда Джею становится жарко. Он же признался ему, признался в любви, и тем, наверно, загнал Джена в тупик. А ответного признания не было, возможно, ложное чувство благодарности заставило Джена бросить Джастина, и теперь он страдает.
А Джастин между тем продолжает, вполне искренне:
- Нам так хорошо было вместе, знаешь. Даже говорить иногда ничего не нужно было. Мы подходим друг другу, дополняем друг друга. Джаред, извини, что я так скажу – мы одного круга, а ты… Я думаю, ты случайно в его жизни. Он таких, как ты, всегда называл фриками. Я не хочу тебя обидеть, Джей. Но это правда.
Да, это так, думает Джей и усмехается. Джен и Джастин, действительно, подходят друг другу, он обратил внимание еще тогда, когда впервые увидел их вместе. Они были – невооруженным глазом видно – близки, как бывают близки родные люди, что-то общее в походке, мимике, жестах, будто долгая жизнь вместе заставляет людей невольно копировать друг друга, смотреть одинаково, хмуриться, смеяться.
Тянущая боль становится сильнее, Джей сейчас не в силах вымолвить ни слова, он берет свой стакан с выпивкой и нарочито медленно пьет, смакуя горечь, и, желая, чтобы поскорее подействовал алкоголь.
- Джаред, я прошу тебя, дай мне шанс. Я хочу вернуть его прежнего, таким, каким он был раньше.
Джей тоже этого хочет. Ему категорически не нравится, во что в последнее время превращается возле него Джен. Ключевые слова «возле него». Джей любил и любит прежнего, агрессивного, боевого, вспыхивающего как порох Джена, а личность, говорившая пару часов назад «ты уходишь?!» - это был не Джен, а его тень.
Он же не сразу переменился, холодея, понимает Джаред. Это происходило постепенно, за недели, месяцы после возвращения, и вот в кого превратился Джен «рядом с тобой» говорит внутренний язвительный голос.
- Если ты позволишь мне, я сделаю его счастливым. Ты же хочешь этого? Он станет прежним, я все сделаю для него, - уверенно говорит Джастин, - а ты… Джей может, ты не понимаешь, но ты связан с чем-то травмирующим в его жизни. Может, если тебя не будет, он забудет это плохое быстрее?
Джастин снова, снова читает его мысли.
Джаред говорит с усилием, нарочито спокойно:
- Чего ты хочешь?
Джастин правильно понимает, что Джей уже согласен с ним, облегченно вздыхает, быстро говорит:
- Ты должен уехать. Оставь его, пусть он живет нормальной, спокойной жизнью. Без тебя он быстрее забудет все плохое, что случилось с ним, а я… я помогу и буду рядом.
Джаред качает головой в изумлении, как легко, взять, и сломать все…
Всю свою налаженную жизнь, только для того, чтобы … чтобы Джен был счастлив.
У Джареда закрадывается хилая, трусливая и тоскливая мыслишка «А будет ли он счастлив? После всего, что было с ним…»
И все же решает, почему нет. Пусть он попробует. У него, Джея, не вышло, может, получится у Джастина.
Они же были счастливы раньше, это серьезный аргумент. Надо только подальше засунуть свои чувства, заставить сердце замолчать а душу вырвать, пусть не болит, надо набраться сил и пойти, сказать…
У Джареда хватит на это сил. Он ничего так не хочет, как того, чтобы Джен был счастлив. Пусть и не с ним.

25 глава

Дженсен словно ожил, выпал из привычного в последнее время душевного анабиоза, желание действовать распирало его, и едва он услышал, что дверь открывается, кинулся навстречу Джареду.
Слова застряли в горле, и сердце замерло, непослушными губами он еле произнес:
- Джей?
Джаред. Открытый, светлый, солнечный Джей, он никогда не умел скрывать свих чувств, и он никогда не выглядел таким пугающе-сосредоточенным, словно ему предстояла тяжкая миссия,
которую необходимо выполнить.
Джен попятился, испуганно оглядываясь, он не хотел еще верить, но уже знал, сейчас прозвучат слова, и нельзя будет ничего исправить. Слишком натянуты нервы, чтобы не понять этого.
- Я принес еду, - просто сказал Джей, но не направился к холодильнику, не стал перечислять беспечно и с комментариями, что купил, а подошел к Дженсену.
«Нет. Не говори ничего, пожалуйста. Я понял, что ошибся – ты не простил меня. Ты хочешь уйти, но не можешь найти подходящих слов. Не говори ничего, прошу, пусть эти слова никогда не прозвучат»
Джаред мягко привлек его к себе, и закрыл глаза, вдыхая родной запах, мягкие волосы щекотали нос, он невольно потерся о макушку Джена щекой, вздохнул.
Дженсен не обнял его в ответ, его парализовало ощущение надвигающейся беды.
- Джен, ты знаешь, я такой дурак. Не сказал тебе раньше, забыл. Я… мне надо уехать, по делам семьи.
Не чувствуя никакого отклика, Джаред отвел Джена за плечи, заглянул в лицо:
- Чего ты?
Дженсен лишь мотнул головой, спазм сковал горло.
«Неважно, что ты сейчас придумаешь, Падалеки. Только что ты вслух отрекся от меня. И пожалуй, ты прав, таких мудаков как я еще поискать…»
Джаред неуверенно сказал:
- Знаешь, наверно, это… хорошо. Нам надо на время… - Джей не смог сказать «расстаться» Не получилось, да он многое хотел сказать, но снова ощущал себя тупицей.
Джен такой недоступный, закрытый сейчас, и глаза какие-то стеклянные.
Джаред с тоской подумал, что не умеет достойно расставаться. Какое уж тут достоинство, когда хочется только обнять этого придурка, и никуда никогда не отпускать.
Но если ему лучше будет, без него, надо заставить себя.
- Джен. Я тут подумал. Если ты … захочешь вернуться к нему, может правда, так будет лучше.
Джен опустил голову, скрывая вспыхнувшую ярость отчаяния «Ах ты, сукин сын. Очень… мило, без скандала. Отправляйся типа туда, где трахался. Зачем же тогда ты спрашивал, нужен ли ты мне, Джей? Я же почти поверил, что ты … ну да, меня нельзя простить»
Джареда тяготило это угрюмое молчание Джена, и он видел в нем невольно подтверждение словам Джастина. Если бы… нелогично, Джен устроил сейчас истерику, начал орать, психовать, или полез бы драться, Джаред бы точно, не ушел. Но такое безучастное молчание Джея подстегнуло, он хмуро заговорил снова, уже не стараясь выбирать выражения:
- Мы оба устали, Джен, не знаю, как-то все… не складывается. Наверно, во всем моя вина. Я … думаю, я не подхожу тебе.
Даже сквозь кокон безразличия, сковавший Джена, его полоснула эта последняя фраза по нервам, тень подозрения мелькнула на краю сознания, это «не его слова» Джей никогда бы не смог определять близкие отношения дурацким словом «подхожу»
- Дженсен. Я… ну, в общем, прости, если что не так.
Джаред посмотрел еще раз на угрюмо молчавшего с опущенной головой Джена, стараясь запомнить, запечатлеть в памяти каждую мелкую деталь вроде расстегнутой у горла пуговки. Уходить тяжело, но если нужно…
Черт. Неужели он не скажет, ни слова?!
Уже у порога его догнал вопрос, деланно-равнодушный, и неожиданный:
- Ты вернешься?
Джаред оглянулся, Джен тут же отвел взгляд, усмехнулся, словно над собой.
Пугающе сильное ощущение неправильности происходящего так придавило Джея, что стало трудно дышать. Иррациональное ожидание томило, что вот сейчас что-то произойдет, и лопнет эта напряженная тишина и будут сказаны нужные слова и станет все хорошо и правильно… Пауза
затягивалась, ничего…
Джей вздохнул, сказал через силу, спокойно:
- Да, конечно.
- Когда? – быстрый вопрос, жадный, но пустой взгляд отталкивает, не подпускает.
«Тебе это действительно важно? Или это дежурный вопрос, в ожидании,
когда же уйдет надоевший гость?»
- Пока не знаю, Джен. Ну… прощай.
Джаред не слышит больше, ни слова в ответ, и пауза снова затягивается, но нельзя уже больше тянуть. Джей находит в себе силы закрыть дверь.
Будь счастлив, Дженсен. Надеюсь, у тебя получится. А я… не буду тебе мешать.
Но мысль, о последнем вопросе любимого не покидает Джареда, он думает, что обязательно вернется. Хотя бы для того, чтобы посмотреть, сдержал ли Джастин свое слово, смог ли сделать то, что не удалось ему.

[Вэл.]

Джен не помнил после, эти первые одинокие дни «без Джареда». Сознание милосердно отключилось, и сколько прошло дней неизвестно, прежде чем он осознал, что лежит в собственной постели, свернувшись клубком, оставшаяся привычка, после … ну да, после Эли. Тяжело спать на спине, когда давит на позвоночник тяжелый живот, и можно только на боку найти минимально неудобную позицию.
Мягкий свет ночника, и чьи-то шаги в гостиной. «Это не Джей» Джея он узнает из тысячи, из миллиона, это не он так мягко ходит сейчас там…
Но и эти шаги знакомы ему, этот человек был близок ему когда-то. Джен хочет сложить кусочки хаотично блуждающих воспоминаний, видит в них, как открывает дверь, на нетерпеливый звонок, в безумной надежде «это Джей вернулся»
Но нет, это Джастин, встревоженный, трясет его.
«Оставь меня, я должен пойти и вернуть, пока не поздно, Джареда». Как вспышка, догадка «Это ты ему что-то сказал».
А дальше… дальше невозможно вспомнить, похоже, была все-таки истерика, мощный выплеск болезненных эмоций, настолько сильный, что после надолго оставил Джена в состоянии бесчувственной прострации. Дженсен с трудом, но упрямо поднимается, и, касаясь, руками стен, идет в гостиную.
-Джас.
Джастин бледнеет, мгновенно отшвыривает пульт и, вскочив с дивана, подлетает к Джену, хватает его за руки, бормочет:
- Джен, ты встал, о господи, я так испугался.
Прижимает его к себе и Джен закрывает глаза. И слушает, как стучит чужое сердце, быстро, с перебоями.
Вот теперь, Дженсен, это твое настоящее.
Ты похож на инвалида, у тебя ничего нет больше, и остается только держаться, как паразит, как выдернутый и брошенный сорняк, который снова пытается прицепиться к земле, чтобы жить.
Ты же трусливо не можешь остаться совсем один. Тебе нужен кто-то, чтобы не чувствовать себя ходячим мертвецом.

Люди склонны совершать ошибки, но не все умеют их признавать.
К Джастину это не относилось, у него был острый ум, интуиция, и даже любовь не туманила ему разум, розовых очков он не признавал.
Джастин перепробовал все, разговоры, нежный и головокружительный секс, водил Джена по всем тем местам, что были им раньше дороги, дарил подарки и дарил себя, исступленно и горячо.
Джен оставался внешне невозмутимым и равнодушно принимал все, что давал ему Джастин. И уходил от этого мира, медленно, незаметно, как листья падают с дерева ранней осенью, отмирали у него все мелкие человеческие радости и привычки.
- Джен, твой любимый фильм, давай посмотрим!
- Все равно. Не хочу, устал.
И Джастин один сидит у телевизора, и тоскливо вспоминает, что даже если шел нелюбимый фильм, Джен предпочитал заснуть рядом на диване,
с головой на его коленях, а не уходить в одиночестве в спальню.
-Джен, ешь, ты же любил это.
- Да?... Нет аппетита. Может, потом…
Но яблочный пирог сиротливо стынет, и Джен даже не вспоминает о нем.

- Дженсен. Ты не почистил зубы перед сном.
- И что?
Равнодушно спрашивает, не дожидаясь ответа, отворачивается, и по изменившемуся дыханию Джастин понимает, он уже спит.
- Джен, ты проспишь, вставай.
- Зачем?
- Опоздаем на работу.
- Я не пойду. Насрать.
- Не понял. Что значит «насрать»?!
- Я увольняюсь. Да, точно. Отвали, Джас…
Джастин обессилено садится на кровать, говорит со страхом:
- Джен, да что с тобой, черт возьми?!
Дженсен злится, вскидывается:
- Может мне надоесть эта долбанная работа?! У меня столько денег, я могу хоть десять лет еще не работать! Могу я отдохнуть, хоть немного?!
Джастин молчит, смотрит испуганно, собирается с духом:
- Дженсен. Нам нужно сходить к врачу. Ты не в порядке.
У Джена вырывается истеричный смешок, он тут же замолкает, и говорит холодно:
- Ты как моя мать. Она тоже, первым делом, засунула меня в психушку. Я уже там был, со мной все нормально. И не доставай меня Джас, я не пойду к мозгоправу! Я не в настроении сейчас беседовать со всякими придурками, выкладывая всю подноготную о себе, вплоть до того, дрочил ли я в двенадцать лет.
- При чем тут… Джен, тебе ничего не интересно, я не знаю, о чем ты думаешь. Ты… это Джаред, да?
Джастин почти шепчет, но Джен слышит его, едва заметно морщится, просит, тоже тихо:
- Джас, не надо.
Впервые сегодня, доведенный до отчаяния, упоминает он имя соперника, ожидая эмоционального взрыва, ну хоть какой-то реакции. Реакция есть, но такая слабая, и Джастин догадывается – есть еще что-то. Дело не в Джее.
То есть, дело, конечно в нем, но эта тайна, что связывает Джареда и Джена, кажется Джастину той самой проблемой, откуда все пошло. Становится жизненно важно раскрыть эту тайну, докопаться до истоков явного медленного угасания Дженсена. К сожалению, Джас слишком хорошо знает своего упрямого возлюбленного, и впервые жалеет, что уговорил Джареда уехать. Пожалуй, единственный, кто мог бы помочь в данной ситуации – Джаред.

Проклятый Джаред. Попробуй, найди его теперь…

Еще через некоторое время, может семь недель, а может семь месяцев – время тянется так непонятно, Джен перестает замечать Джастина. Ему все равно, здесь он, или нет, на работе или дома, пока он не видит его – не помнит о нем.
А недавно ему еще хотелось, чтобы была хоть какая-то живая душа рядом, и страшно было остаться совсем одному. Теперь – нет, листья продолжают падать, и отмирать чувства, желания, ощущения. Становятся тусклыми цвета, глухими – звуки, голоса.
- …Джен, ты не слышишь меня?
Джен сидит на широком подоконнике, подтянув колени к подбородку, и бездумно смотрит на бесконечный водопад с небес. Дождь. Снова дождь, сырость, туман и холод.
Джастин трогает его за рукав, и Джен удивленно смотрит на него, только сейчас замечая:
- Ты?
Джен видит вдруг, что Джастин расстроен, у него круги под глазами, наверно, от бессонницы, и руки он засовывает в карманы, может, пряча мелкую дрожь пальцев.
- Джен, я не могу так больше. Тебя нет здесь. Ты даже не слышишь меня.
Дженсен чувствует маленький укол совести, но сказать ему нечего.
- Джен, может… мне уйти?
Дженсен равнодушно кивает, и снова отворачивается к окну. Говорит спокойно:
- Да. Так будет лучше.
Он не видит боли в глазах Джастина, и не видит, как тот закусывает губу, чтобы удержать упреки, ему все равно. К тупой боли в груди он давно привык, как к ноющему зубу, и ему не хочется, чтобы его кто-то тормошил.
Надо смотреть, слушать, отвечать на вопросы, это все невыносимо, пусть уходит. Да, так будет лучше…

Выйдя из квартиры Дженсена, Джастин садится в свою машину, берет телефон:
- Частный детектив Хенриксон? Очень приятно, меня зовут Джастин Хартли. Я договаривался с вами о встрече, можно мне подъехать? Ваша специфика, если не ошибаюсь, поиск людей? Мне нужно найти одного человека.
Что бы там не говорил Джен, Джастин не может его оставить одного, ему страшно, и он думает – ошибки надо исправлять.
Если, конечно, еще не поздно.
Джастин надеется, что еще не поздно.

[Вэл.]

Теперь излюбленное место в квартире у Дженсена – подоконник. Он сидит здесь, будто на грани двух миров, маленький, теплый внутри и необъятный, холодный, снаружи. А подоконник – граница, он не там и не здесь. Как в жизни.
Дождь продолжается, твердые капли стучат по стеклу, Джен прижимается к нему лбом, оно такое обжигающе холодное. Сейчас Джен впервые, за долгое время пытается мысленно поговорить с Эли.
Он так давно не делал этого, просто думать о ней – больно. И о Джареде.
Но сегодня какой-то особенный день, все кажется немного другим, привычная боль терзает сильнее, и Джен снимает внутренний запрет, пытается представить Эли. Улыбается, и вся сдерживаемая долгие месяцы тоска выливается в негромкое признание:
«А ты была права, милая, мне нельзя было бросать тебя. Из-за этого я потерял Джареда. А теперь, я, кажется, оттолкнул и Джаса… Эли, я… не знаю, как-то все глупо. Я виноват перед всеми, перед тобой, прости меня. Мне так тебя не хватает…»

26 глава

В эту ночь ему приснилась Эли. Она стояла возле кровати, снова в образе девушки, и без улыбки, тревожно всматривалась в его лицо.
Дженсен немедленно, как увидел ее, пожаловался:
- Почему ты не снилась мне так давно?!
Он хотел вскочить и приблизиться к ней, но она жестом остановила его, и Дженсен с ужасом почувствовал, что «не слышит» ее привычного тепла, и любви.
«Это не сон, - торопливо сказала она, - я слишком далеко сейчас, чтобы прикоснуться к тебе. Что?..»
Тревогу он услышал, а может, просто увидел по ее лицу и глазам. Джен моргнул и понял, что образ ее мерцает и прозрачен, как привидение. Он, движимый неконтролируемым порывом, сорвался с кровати, но едва его ноги коснулись пола, Эли исчезла.
- Нет! – он метнулся к месту где стояла Эли, и упал на колени,
трогая руками паркет, нет, ни тепла ничего, ему померещилось.
Показалось. Но внутри все трепетало, и сердце подсказывало – нет, не показалось.
Джен застонал и лег на пол, лицом вниз, он пытался сдержать дрожь и пальцы бессильно скребли паркет, Джен беззвучно повторял: « Эли, вернись, пожалуйста, ну хоть на минутку. Я устал уже, без тебя…»
Прошло немало времени, прежде чем Джен понял – чуда не повторится.
С трудом, разом обессилевший он встал, дотащился до кровати и рухнул на нее, остаток ночи проведя без сна, бессмысленно изучая потолок.
Джастин теперь жил у себя, каждый день приезжал, привозил продукты, но видя, как нетерпеливо Джен дожидается его ухода, недолго мучил его своим присутствием.
Дженсен мало задумывался, о том, каково приходится Джастину, как должное принимая его заботу, и тут же забывая о нем, едва закрывалась дверь.
Сегодня он впервые пожалел, о своем одиночестве, о том, что так жестоко прогонял единственного человека, что оставался еще возле него, не смотря на его равнодушие и холодность. Джен почувствовал сожаление, и мысленно попросил прощения и у него тоже. Почему так получается, что он всегда и во всем виноват? И только после потери – начинаешь понимать ее ценность.
Джен не заметил, когда пришел неспокойный и неглубокий сон, и как не мечтал он увидеть во сне любимых и потерянных, его встретила лишь вязкая глухая темнота.

Проснувшись, Дженсен какое-то время пытался сориентироваться в пространстве, и понять, что за посторонние звуки его разбудили.
Когда же он понял природу звука, чертыхнулся и вскочил с постели, его повело, он едва не упал, оттого что так резко встал.
С трудом все же очухался и побежал к ванной комнате, из под двери хлестала вода.
- Блять! – Джен открыл дверь, на ноги ему вылилась стоявшая там холодная вода и веселыми ручейками полилась в разные стороны, намочив паркет.
Ничто так резко не пробуждает, как холодная вода по босым ногам, и ехидный, черный, мокрый дракончик.
Трэй взмахнул перепончатыми крыльями, окатив Джена с головой, и тот задохнулся от неожиданного холодного душа:
- Трэй! Какого… Какого черта ты тут устроил?!
«ты много спишь» невозмутимо прошипел нежданный гость и вылетел из ванной, предоставляя с потопом разбираться Дженсену. Когда Джен устранил все ужасы потопа и сквозь зубы матерясь, мокрый и злой ввалился в кухню, стуча зубами от холода, Трэй уже вовсю хозяйничал.
«у тебя нет чипсов. люди определенно глупы. самое вкусное едят так мало, покупая всякую дрянь вроде фруктов и пива. и сосисок… и … это пицца?»
Трэй высунул нос из холодильника, а Джен рявкнул:
- Да!
Кажется, вместе с появлением Трэя, и ночным видением Эли, он начал выходить из состояния безучастности. А попробуй, останься равнодушным, если тебя обольют холодной водой. Джен в панике ждал появления соседей снизу, лелея надежду что все-таки обошлось, и вода не протекла.
- Ты чипсы ищешь в холодильнике? – спросил Джен, наливая воду в кофейник, мечтая поскорее согреться, – напрасные труды.
Он открыл навесной шкафчик, обнаружил завалявшийся пакетик и мстительно метнул в Трэя.
Возликовавший дракончик поймал угощение на лету, разорвал его и принялся радостно чавкать, утопив мордочку в пакетике. Похоже, жизнь менялась, не зря ему вчера показалось, что-то необычное… Эли, теперь Трэй. Джен быстренько загнал мысль «…и еще бы пришел Джаред» подальше, но Трэй будто услышал, вынул запачканную морду из пакета и уставился на него, отнюдь не дружелюбно.
« и где этот….» Трэй явно имел в виду Джареда, именно его мыслеобраз послал ему Трэй, но назвал он его не именем, а звучало это примерно так «лохматый-большой-придурок-которому-мало-оторвать-его-глупую-башку-дурак-дурак-дурак»

Джен сперва удивленно уставился на дракона, приоткрыв рот, потом опомнился, покраснел, смешался:
- Я… не знаю.
«как этот…опять длинное ругательство….посмел тебя оставить?!»
Джен снова удивился. И с любопытством спросил:
- А… чего это ты так, он же твой друг? Я… мы взрослые люди. Так уж вышло, я …наделал много глупостей, он не виноват.
Дракон, казалось, был в гневе, даже пыхнуло изо рта огоньком, Джен с опаской смотрел, как бы он чего не подпалил.
«он не должен был тебя отставлять. идиот. люди ужасно глупы. ты – по вашему – его вторая половинка. это так редко бывает, и у нас тоже. я вот, еще не нашел, хотя у меня уже пятьдесят три жены.. а ему повезло! дуракам всегда везет!»
Дженсена ужасно заинтересовало, то, что сказал дракончик:
- Половинка? А откуда ты это знаешь?
Дракон презрительно посмотрел на него, послал ему образ, скорее всего значащий, что Джен – такой же бесконечный дурак, как и его Джаред.
« я вижу» лаконично сказал он и снова начал есть.
А вот как хотите понимайте. Понятно, дракон-телепат может проникать в подсознание, и читать мысли, но откуда он может знать, что два человека – два абсолютно разных человека – созданы друг для друга?
Джен задумался, где то далеко, очень далеко, внутри, растерянность перерастала в уверенность и казалось, что, может быть… И эта их самая первая встреча, в школе, то чувство тогда, он не смог
расшифровать, испугался, а может быть… Это подсознание, или интуиция, или что еще…может быть, Трэй прав?...
«все таки люди на удивление глупы» снова расстроено сказал Трэй «вас еще долго не примут в федерацию»
Дженсен нахмурился:
- Я уже кажется, слышал это. Плевал я на вашу федерацию. Ты то сам, вроде дезертир?
«это неважно» гордо заявил Трэй, картинно изгибая шею, и принимая независимую позу, что в сочетании с испачканной мордочкой выглядело забавно. Джен фыркнул, и вдруг рассмеялся, впервые за долгое время, и никак не мог остановиться, он уже плакал от смеха, сползая по стенке, утирая слезы рукой, и дикое напряжение этих холодных месяцев без любви постепенно оставляло его. Все – наладится. Все непременно наладится.

Позже они мирно сидели в гостиной, Джен пил свой кофе, а Трэй сидел рядом и с любопытством тыкал лапкой в пульт. Джену все равно было, что мелькает на экране, он отдыхал сегодня, от вечной ноющей боли. Она притихла, и стала почти незаметной, может, появление Эли так оживляюще подействовало на него. Дышалось легче, и даже воздух в квартире казался необыкновенно вкусным.
А теперь еще оживала робкая надежда, расправляла свои крылья и прочно устраивалась в измученном сердце. Джену казалось – надо только немного подождать, совсем чуть-чуть, от же так долго уже ждал, потерпит еще, и его любимые, наконец, будут рядом.
Трэй вдруг повернулся к нему, ткнул лапкой: «достань»
Джен непонимающе смотрел на топорщившего крыло дракона.
- Чего ты? – спросил он.
«под крылом, видишь? достань, я не могу»
Дженсен пригляделся и с удивлением увидел, что тело дракончика перетягивает плотный ремень, он не заметил его раньше, настолько цвет ремня сливался с цветом шкурки дракона.

[Вэл.]

- Похоже на сумку… Трэй, ты почтальон? - заволновавшись, Джен нетерпеливыми пальцами нащупал замок, отстегнул, внутри плоской и длинной «сумки» прощупывалось что-то овальное. «открывай это тебе» заявил Трэй, тут же начав чесать освобожденное тельце с явным наслаждением.
Распотрошив сумку, Джен взвешивал теперь в руке незнакомый овальный предмет из легкого серебристого пластика, он так удобно ложился в руку. С одной стороны похожей на мыльницу штуковины Джен увидел несколько кнопочек.
- Что это? – с дрожью в голосе спросил Дженсен.
«билет в один конец» примерно так можно было расшифровать тираду Трэя.
Джен сразу все понял, и снова стало тревожно, и тоскливо.
Трэй счел нужным пояснить «это Эли прислала. нажмешь вон ту синюю кнопку – окажешься в их мире. заряжен только на один раз, она торопилась»
Ну вот, то, о чем он даже не мечтал, считая Эли навсегда потерянной – лежит теперь в его руках. Билет в один конец… Трэй, конечно, преувеличил. Если он захочет, Зей привезет его обратно, но… Джен любовно погладил неверными пальцами драгоценную коробочку, смотрел на нее, слабо улыбаясь, и будто видел в отражении пластика маленькое лицо, то девочка, то девушка, образ меняется, но ее чувства по отношению к нему – неизменны. Любовь, сочувствие, тревога, забота… зеркальное отражение его чувств. Он медленно отложил овальную коробочку на столик и откинулся на диване, глядя, как она покачивается, прежде чем замереть.
И сказал, как во сне:
- Нет. Я не могу. Он обещал вернуться.
Дракончик прошипел недовольно «я так и знал»
Потом заявил, глядя, как Джен медитирует на коробочку «она твоя все равно. тебе легче будет ждать с ней. надоест – улетишь»
Трэй видит, как Джен солнечно улыбается, улыбка яркая, живая. Трэй яростно чешется, и думает, про себя « а я поищу и потороплю этого придурка»


Если кто думает, что кочевать по стране и ночевать в гостиницах изо дня в день из месяца в месяц – приятное занятие, тот глубоко заблуждается. Это утомительно, это невкусно, это грязно. Это неудобно, в конце концов. Пьяные дальнобойщики, полуголые шлюхи, коммивояжеры с крысиными лицами и прочий люд дешевых мотелей достали Джареда так что он, плюнув на обычную свою непритязательность в быту, заехал, наконец, в дорогущий люкс пятизвездочного отеля.
Ему так понравились апартаменты, где, как уверял гостиничный администратор, останавливались звезды шоу бизнеса, что он блаженствовал и отсыпался в номере уже третий день, изменив привычке ночевать в номере не больше одного дня. Он сидел в джакузи, заказывал вкусности и вино, в общем, нахально вознаграждал себя, за месяцы, проведенные в вонючих дешевых мотелях.
Деньги семьи Падалеки, собственные сбережения позволяли жить на широкую ногу, но Джей был в последнее время так придавлен собственным горем, что сносил тяготы этой жизни терпеливо. Чего его мотало по стране, он и сам не мог понять, но остановиться он не мог и не хотел, время в дороге проходило быстрее, он не позволял себе растравлять свои раны. Устав за день, спал как сурок, потом следующий мотель, другой город… Джаред убегал, но от себя, как известно, не убежишь. И вот – бег закончен. Джей решил остановиться, оглянуться и передохнуть.
Он устал, и физическая усталость была здесь даже ни при чем. Он устал жить без Дженсена. Оказалось, это тяжело, как будто оторвали от тебя самую нужную, самую важную часть, и оставшиеся куски никак не желают функционировать нормально, без главного. Джаред скучал, и только удивлялся себе, как он вообще, смог уехать, как у него получилось?! Это же просто бедствие какое-то. Джен мерещился ему везде, он видел его черты в проходящем мимо парнишке в бейсболке, видел тень его улыбки в уголках глаз продавца газет, видел похожий жест у разносчика пиццы. Весь мир сговорился против него, чтобы он не смог забыть Джена. Джаред до того измучился, что трусливо помышлял о возвращении. Постепенно, круги сужались, города все ближе, и вот он уже в пятидесяти милях, от Джена. «Он даже не увидит меня» уговаривал себя Джей « Я только посмотрю – и все. Я должен убедиться, что с ним все в порядке. Я же, в конце концов, обещал…»
Его размышления прерывает стук в дверь, такой аккуратный, что Джаред понял сразу, это не администратор, и не официант, он гадает, кто же это может быть?
Его удивлению нет предела, когда он видит за дверью своего удачливого соперника.
Джастин не один, с ним подтянутый, симпатичный афроамериканец, Джей растерянно отступает, и делает приглашающий жест. Он так удивлен, что у него нет слов.
И еще… кроме удивления, подступает усталость и обреченность.
Сейчас Джастин опять, объяснит ему, что ему нечего делать в жизни Дженсена, и что он своим появлением только разбудит тяжкие воспоминания. Возможно, он прав, и Джей сейчас поступает очень эгоистично. Но… стремления сердца не подвластны разуму.
Джастин почему-то не торопится заходить, он говорит:
- Джей, привет, - обращается к своему спутнику, - да, это он, спасибо, мистер Хенриксон.
Хенриксон кивает и уходит, а Джастин заходит в номер.
Парни разглядывают друг друга, молча, и Джей начинает ощущать первые признаки тревоги и беспокойства. Ему очень не нравится, что аккуратный обычно как с картинки журнала Джастин выглядит уже не так уверенно. Повинуясь невольному порыву Джей подходит ближе и видит с нарастающей паникой – Джас далеко не в порядке, он похудел, тени под глазами, щетина, и самое страшное – подавленность и неуверенность, во всем облике, в глазах. Его охватывает уже настоящая паника, он с испугом спрашивает:
- Что с Дженом?!
Джастин поспешно говорит:
- Он жив, только…
Джаред переводит дух, но тревога не отпускает все равно, он говорит чуть спокойнее:
- Что с ним?
Джастин оглядывается, и самовольно без приглашения садится в одно из кресел в гостиной шикарного люкса. Джаред плюхается в другое кресло, ему сейчас тоже не до церемоний.
- Нам надо поговорить, - заявляет Джастин, и Джареду определенно кажется, что история повторяется.

27 глава

Коробочка привлекала внимание, Джен не мог отвести глаз от серебристой штуковины. Утонув в кресле, расслабившись, он представлял, что вот взял ее, нажал заветную кнопку, и оказался снова в мире монков. Зей, Кул, как они там. Как…как Эли?
Этот золотоволосый гордый красавчик выздоровел? Джен вспомнил, как Кул нес его на руках из лаборатории, легко и не напрягаясь, сильный, как все монки. Вспомнил с содроганием, последний насыщенный трагическими событиями день у монков, чудовище от которого Кул защитил его собой, и чуть не умер после на его руках.
Джен надеялся, что Кул в порядке.
«да, в порядке он» недовольно проворчал Трэй, посылая Джену занятную картинку – туча дракончиков на земле, а разъяренный Кул, что-то крича, бежит, размахивает руками, тщетно надеясь разогнать крылатых разбойников, ныряет в центр кучи-малы из крыльев, хвостов, голов и выуживает оттуда синеглазую девчонку лет четырех-пяти, с сосредоточенным личиком. Банда огнедышащих снимается, заполошно хлопая крыльями, а Кул одной рукой прижимает к себе ребенка и грозит в кадр, совсем по-человечески, кулаком.
Джен ошеломленно спрашивает:
-Это Эли?! Но…
«монки растут быстро», философски замечает Трэй, «быстрее человеческих детенышей раз в пять» Джен растерянно подсчитывает – да, он не видел Эли почти год. Господи, как же много времени он потерял, вдали от нее… Сердце сжимается от краткой боли, но Джен, усилием воли, запрещает себе снова думать. Говорит заинтересованно:
- А что это было?
Дженсен замечает, что дракончик явно смущен, и заинтересовывается еще больше:

[Вэл.]

- Трэй?
«мммм. это. ну, мы играли. она хоть правительница, но еще ребенок, а мы все возле нее снова стали как дети…»
С внезапным испугом, Джен спрашивает:
- А что вы делали-то?
«Эли хотела полетать. принесла большую тряпку и велела нам ее держать сама села в серединке…»
Джен соскочил с дивана:
- Трэй, вы чего там…Бля, и что?! Ты согласился?!
Дженсен представляет, что могло случиться и бледнеет, Трэй ворчит:
«ты вылитый Кул. не забывай, у нее много интересных способностей, это же Эли. она может присмотреть за собой. не злись»
Но слышно, дракончик слегка растерян, возможно, хитрая малышка использовала эти самые способности для убеждения, подстрекая дракончиков на шалость.
Джен еле успокоился, незаметно для самого себя нарезая круги вокруг дивана, и бормоча что-то себе под нос. Ясно, с ребенка глаз нельзя спускать, а его нет рядом! Кул и няньки, похоже, не справляются. Ну что за наказание, как набраться терпения…
«не беспокойся», советует снова Трэй, «он всегда рядом, второй папочка ревностно бережет Эли»
-Второй па… А первый кто? – Джен догадывается, но ему хочется услышать от Трэя, свои подозрения. Трэй не заставляет себя ждать, и говорит довольно грубо « не тупи. ты конечно»
Дженсену становится тепло на душе, он садится снова на диван, пристально изучая серую коробочку. Эли и монки значит, не забыли его, если Трэй говорит так. Если прислали за ним, едва Эли
почувствовала, что Джену приходится туго. Легкая ревность, оттого, что Кул с титулом «второй папочка» бесконечно счастливее его, и может каждый день смотреть, как Эли растет – превращается в грусть. Как же хочется… Трэй просто сволочь. С этой коробочкой ожидание станет просто мучительным, невозможным, как можно ждать, когда вот он, шанс.
И ждать, кстати говоря, неизвестно сколько. Джен тоскливо соображает, а не напрасны ли будут его ожидания? Вернется ли Джей…
И снова нахальный дракончик отвечает его печальным мыслям, попутно извиняясь
«я поискал его, мысленно, пока ты бегал тут. он скоро будет. прости, ты так громко думаешь»
Джен даже слабеет, от услышанного, и все сумбурные мысли об Эли ненадолго покидают его:
- Что? Что ты сказал?..
«просчитал вероятность будущих событий с точки от сейчас. девяносто процентов, даже девяносто три! ближе к вечеру должен быть здесь. если не помешает семь процентов неожиданных и неучтенных факторов»
Джен в оцепенении, молча смотрит на дракончика, он обреченно понимает теперь, что волнение не пройдет, пока… Пока предсказания крылатого не сбудутся.
Но он готов ждать, даже если во время этого умрет от переживаний.
Сволочь Трэй!

Джастину нельзя отказать в самообладании, он с улыбкой спрашивает:
- У тебя есть что-нибудь выпить?
Джаред, молча, идет к бару, не выбирая, берет из коллекции бутылок и наливает, приносит. Джастин благодарит кивком головы и на время замолкает, вертит свой стакан в руках, следя за переливающейся золотистой жидкостью.
- Ты, конечно, не скажешь мне, что там произошло, - значительно говорит он, и Джаред снова, удивляется его проницательности. Парень ничего не знает, но видит корни проблем Джена. Джаред прикидывает, только на мгновение, как отреагировал бы этот холеный красавчик на картину распятого на кушетке Джена, и сразу отбрасывает эту мысль. - Нет, - говорит он, подтверждая этим коротким словом «Знаю, что случилось, но не скажу. Ты не поверишь, или решишь, что я опасный псих»
- Хорошо. Я знал, что ты не скажешь. Но главное - ты знаешь, что «там» случилось, и можешь ему помочь, а я не могу. Трудно в темной комнате искать черную кошку… - Джастин замолкает на время, мрачно глядит на Джареда, - я пробовал. Я пытался. Я очень старался, знаешь.
Джаред кивает, он не сомневается в этом. Парень, похоже, упорный.
- Но стало только хуже. Дженсен… он не из тех, что вываливают на других свои проблемы. Он держит в себе что-то, - Джастин хмурится, словно все еще хочет понять, догадаться, - и это его убивает.
Джастин поднимает на него взгляд, яркий, острый, будто хочет проникнуть ему в душу, и говорит взволнованно:
- Джаред, сделай что-нибудь. Я ошибался, что смогу ему помочь, похоже, только ты сможешь разобраться, в чем там дело. Почему он стал таким… безучастным.
Джареду тревожно, он в беспокойстве встает, Джастин поднимается тоже, и Джею настолько видна сейчас и понятна тревога этого парня, что он невольно проникается к нему сочувствием. Он спрашивает:
- Джастин, да что с ним такое?
- Не знаю. Он как будто выпадает из реальности. Будто он совсем в другом месте…
Джей замирает, и эти простые слова – ему кажется, дают ключ к разгадке. Или только тень догадки. Он и сам видел, что Джен часто витает в облаках, но когда об этом сказал еще один глубоко заинтересованный человек, Джей посмотрел на эту приобретенную черту Джена по-другому.
Вряд ли Дженсен мыслями своими был «в подвале» он никогда не вспоминал об этом, и даже, как помнил Джей, в последнее время с монками у него отношения были даже лучше, чем у Джареда. Джей интуитивно понимал, что разгадка близко, но где же зацепиться…
- Джей, надо ехать. Я надеюсь, еще можно ему помочь. Ты …ты прости меня. Я, правда, думал, так лучше будет. Но Джен, он… он вычеркнул меня из своей жизни, я ему не нужен, видишь… Наверное, я сделал только хуже. Если бы ты был с ним, он бы может, скоро пришел в себя, а я только все испортил. Он рвался тогда, бежать за тобой, а я его удержал. Я уже тогда понял, что кое в чем ошибся, но, все равно, хотел вернуть его. Потом понял – прошлое не вернешь. Может, еще не
поздно ему помочь? Я боюсь за него. Откровенный страх в словах Джастина теперь не дает покоя и Джею, он торопливо начинает собираться.

«Дженсен, мне пора», Трэй слетает с журнального столика, где все это время, свернувшись клубком, таращился в телевизор. Он ковыляет почему-то пешком к ванной комнате, и Джену на мгновенье снова становится так тоскливо, так больно, что он с силой сжимает кулаки, выдыхает медленно.
Трей, остановившись, оборачивается, и слышна в его непростой для слуха речи грусть «Джен. когда он придет – не прогоняй его. не будь тупицей. он любит тебя»
Джен удивленно и несвязно бормочет:
- Я… да ты… нет, почему?
«просто помни мои слова» сердито говорит Трэй и уже в сторону шипит «знаю я вас, придурков…»

Время тянется так медленно, так бесконечно медленно, застревая в вязком воздухе. Дженсен сейчас напряжен как туго натянутая струна, давно «ушел» крылатый вестник, оставив заманчивую коробочку, разбудив надежды и мечты.
Джен не может сосредоточиться ни на чем, он безостановочно, как маятник, ходит по квартире, натыкаясь на углы, не видя ничего перед собой. А перед мысленным взором бегут бесконечные кадры, Джей, Джаред. Совсем юный, наивный и светлый. Уже взрослый мужчина, с широким разворотом плеч и ослепительной улыбкой, и впечатление такое, что он не догадывается о силе своего обаяния. Его нежные объятия, даже после таких унизительных для гордости любого человека сцен. «Скажи, что ты мне нужен, остальное неважно…». Если – неважно, почему же ты ушел? Почему не захотел понять и простить? Ты же почти смог заставить меня, признаться, выложить все свои тупые загоны, я почти поверил, что ты сможешь помочь разобраться мне с самим собой, и не будешь смеяться, я поверил, что важен тебе. Не смотря ни на что.

Дверной звонок звучит так громко, требовательно, но силы мгновенно оставляют Джена, и он оседает, на пол, беспомощно цепляясь рукой за стену.
- Джей…
Джен в панике, он думает, вот сейчас Джаред развернется и уйдет, он пытается крикнуть, двинуться, но ничего не происходит, проклятое тело отказало ему, в такой важный момент. От отчаяния Джен начинает злиться, знакомая реакция отрезвляет, взбунтовавшийся организм вновь становится послушным и Джен встает, и делает даже два шага, по направлению к далекой двери.
И тут Джен слышит, что поворачивается ключ в замке, его снова парализует.
«Это точно Джаред. Ни у кого больше нет ключа…»
Но больше Дженсен не успевает ничего подумать, дверь распахивается, влетает Джаред.
И останавливается, испуганный, увидев в дверном проеме гостиной неподвижную фигуру.
Он много чего передумал, пока звонил, даже удивительно, сколько всякой дряни может прийти в голову, за несколько минут возле двери, которую не спешат открыть.
Но слова упрека и возмущения (и страха) выветриваются в мгновение ока, как только Джей видит Джена, который похоже, еле стоит, и вообще, кажется на грани обморока.
Он не думает, не размышляет, подлетает к нему и обнимает. Крепко обнимает, с радостным изумлением снова ощущая знакомое, родное тепло и запах, слышит снова, наконец-то, близкое дыхание любимого человека.
И слышит даже едва слышный стон:
- Джей…

[Вэл.]

- Все хорошо, Джен. Я здесь.
Тупее, наверно, слов не придумаешь, но они действуют оживляюще на Джена, он в ответ обвивает руками талию Джея и прижимается сильнее.
- Ты чего звонил? – говорит тоже несуразно, - у тебя же есть ключ.
- Боялся помешать. Мало ли, частная жизнь, много времени прошло, - пытается отшутиться Джаред, понимая уже, что болтает не то, и Джен подтверждает его догадку, вспыхивая и злясь:
- Ах, да. Конечно. Ты прав, да, я же не один. Ты мог застукать меня снова с Джастином. Он скоро вернется, кстати. – Джен вырывается из его объятий, и продолжает нести, не в силах остановиться, затормозить, заткнуть себе свой глупый рот и заставить замолчать обиженное сердце, - а чего ты приперся-то, Джаред? Ничего же не изменилось. Я с Джасом, ну разве что в постели не застал. Я все это время был с ним, - Джен мстительно кидает слова, хочет уколоть побольнее, за все дни своего одиночества и боли, катится в пропасть, с ужасом, но остановить себя не может, - он отлично трахается, знаешь. Так что можешь убираться, в прошлый раз тебе хватило этого, чтобы уйти.
Джен стоит спиной к Джею, вырвавшись из плена его рук, он все равно, не может уйти от него далеко, он закрывает глаза и прикусывает губу, в ужасе от всего что наговорил. И запоздало вспоминает слова Трэя.
«Блять, какой же я дурак, он сейчас…»
Но не успевает додумать, знакомые руки ложатся на его плечи, мягко разворачивают к себе и снова, заключают в свой сладкий плен.
- Джен, я говорил, что люблю тебя? – Джаред дышит ему в ухо, волоски у Джена на загривке встают дыбом, и все злые и обидные слова забываются, - и да, я ушел не потому, что ты был с Джастином, я просто думал – тебе будет с ним лучше. Он убедил меня в этом, а я вот, поверил.
Джен широко распахивает глаза, он снова, истерично вырывается из любимых рук, теперь ему важно увидеть глаза и лицо Джея:
- Он тебя что? Он убедил тебя? Бля, Джаред, ты хочешь сказать, что вы, с Джасом, как два последних уебана, решали за моей спиной, что мне будет лучше?! А меня ты, Падалеки, урод, спросить не мог?! Я же… Я думал, ты ушел…- не в силах сдержать эмоции, Джен неожиданно даже для самого себя, лезет драться, его кулак летит в лицо Джареду, но Джей настороже. Он перехватывает его руку, заламывает за спину, и прижимает к себе снова непокорного возлюбленного.
Джен, прижатый к широкой груди Джареда, грязно ругается, кричит прямо в лицо Джею:
- Урод, убью! Сколько крови выпил!.. А ну, отпусти меня!
- Ни за что, - от души клянется Джей, он счастлив увидеть снова прежнего, вспыльчивого Джена. Он даже от избытка чувств свободной рукой притягивает голову Джена к себе за затылок и целует в губы, жадно и горячо.
Вспышка агрессии у Джена тает, как мартовский снег под палящим солнцем, Джей даже рискует, и выпускает заломленную руку Дженсена. И не жалеет, потому что Джен обеими руками прижимает к себе Джареда покрепче, забыв временно о своих претензиях, и не позволяя прервать поцелуй.




28 глава

Джаред максимально затягивает поцелуй, не желая снова слушать вопли рассерженного Джена, но тут появляется другая проблема, и эту проблему плотно прижатый к телу возлюбленный сразу различает. Джаред понимает это по тому, как развратно в ответ Джен двигает бедрами, и запускает нетерпеливую руку под одежду, стонет в рот, вымученно:
- Джей?..
Джаред наконец, отрывается от таких сладких губ и едва переводит дух, голова кружится, от возбуждения, от близости, от желания.
- Джен? – голос дрожит, и руки тоже гуляют где попало, пока не ложатся удобно на крепкие ягодицы, словно созданные под крупные ладони Джареда.
- Я так скучал, - Джен и не хочет, но жалоба вырывается сама, он тут же закусывает губу, чтобы не сказать еще чего нибудь, столь же слабого, глупого.
Джаред ласково и невесомо касается губами лица, ресниц, шепчет:
- Я тоже, очень. Не уйду больше, устал, не могу без тебя. Хоть что говори…
Не сговариваясь, они оба смотрят жадно на двери спальни, потом друг на друга, и неловко, путаясь, мешая друг другу, идут к ней.
Но, не все еще сказано, не все тайны и не все обиды предъявлены, и снова в любой момент может возникнуть недоразумение. И если Джаред решил терпеливо сносить все, помня о главном, то неустойчивое психическое состояние Джена может сыграть с ним злую шутку. Вот и сейчас, оказавшись в постели, в долгожданных объятиях, вместо того чтобы отдаться желанию, Дженсен снова испытывает приступ острой душевной боли, и не может его скрыть.
Джаред настроен на любимого, тут же чутко улавливает перемены, перестает осыпать поцелуями уже обнаженные плечи, нависает встревожено над ним, держа вес тела на руках:
- Что?.. Джен?
Дженсен прячет несчастные глаза, порывисто обнимая Джея, он не может больше его терять, из за своих странных перемен настроения:
- Ничего, Джей, пожалуйста, продолжай.
Но Джаред уже хочет, наконец, выяснить все, черт с ним, с желанием, это все никуда не уйдет, он решает, может, в такой близости сможет заставить Джена раскрыться, сможет найти нужные слова?
- Джен. Скажи, что тебя мучает. Я не уйду, что бы ты ни сказал, правда.
- Да я знаю теперь, - вздыхает Джен и с неясной надеждой, смотрит на Джареда, решаясь, бормочет тихо-тихо, так, что Джареду приходится напрягаться, - я… Джей, мне… я хочу туда, к ней.
И замирает от страха, он ждет, что Джей сейчас тупо и нудно начнет выспрашивать, куда, и к кому, и удивляться, ревновать, сердиться, снова говорить, что это все чужое. Джаред замирает тоже, и перед ним разворачиваются картины прошлого, теперь прозрение заставляет его едва не застонать, от собственной непроходимой глупости. Бля, Падалеки, ты тупой, конченый урод. Вот же оно, лежало на поверхности.
Вот Джен на пороге смерти, и только это обстоятельство заставляет его ненадолго раскрыться, он просит тихим, прерывающимся голосом, «я хочу увидеть ее, прежде чем…» Вот Эли спасает Джена, а Джаред забыл уже как-то за всеми событиями, что не успел тогда сходить за ней, «она сама пришла». Так не бывает, верно, но в реальности монков младенец может прийти и спасти и значит, эта связь не односторонняя.
А он, Джей, беспросветно тупит, ревнует и не замечает, что без этого как ему казалось чуждого комочка плоти – его любимый загибается от тоски. Джей вспоминает, с каким лицом он приходил от Эли, сияющий, довольный, и как резка была потом перемена. Ну, неужели трудно было догадаться, Падалеки, тебя убить мало.
Джаред судорожно прижимает снова к себе Джена, и просит искренне:
- Джен, прости, я не знал. Не знал, что все так серьезно. Ты скучаешь по ней?
Он спрашивает так участливо, с таким раскаянием, что Джен не выдерживает, и слезы сами катятся из глаз, рыдания сотрясают его, но Джаред держит, не отпускает, гладит и успокаивающе несет всякую чушь:
- Дженсен, успокойся, пожалуйста, все будет хорошо, я такой дурак! Ну, прости меня, я не знал. Не думал, я же… мне объяснять все надо, я тупой. Мы придумаем что-нибудь. Я клянусь, найду способ, мы … Джен, не надо так, ну пожалуйста, ты рвешь мне сердце. Я сейчас сам…

Он потрясен такой реакцией Дженсена, и в то же время неясное облегчение дает ему вздохнуть свободнее. Если проблема ясна, уже легче искать решение, чем стучать в закрытые двери. Он даже рад, что такой скрытный Джен дал выплеснуться своим эмоциям, возможно, это даже полезно, пусть уже не копит в себе, так и до психушки недалеко.

[Вэл.]

Дженсен скоро затихает, пару раз прерывисто вздыхает, и улыбается, дрожащими губами, словно извиняясь за истерику, а Джаред с невыразимой нежностью целует эти вспухшие губы, покрасневшие глаза, нос, и бормочет между поцелуями:
- Ну вот, и отлично. Мы обязательно, что-нибудь придумаем. Найдем дорогу, может, Трэй поможет. Только не нервничай больше, ладно? Я люблю тебя.
- Так ты не злишься? - Джен не может прийти в себя от облегчения и изумления, - Не считаешь, что я свихнулся, да? Ты же говорил – они чужие нам.
Джаред вздыхает:
- Ну что поделаешь. Были чужие, стали родные. Породнились, через Эли. Они, в общем-то, неплохие ребята. Мне следовало давно догадаться, что между тобой и Эли что-то большее, чем просто… я же думал, Джен, я, правда, думал, ты столько вынес из-за нее. Эта боль, эти месяцы, что ты был там один, без помощи, я даже представлять не хочу, что тебе пришлось пережить. Дженсен, я думал, если мы уедем, ты поскорее забудешь весь этот кошмар. Я, наверное, повел себя, как ревнивая скотина, сейчас признаюсь, да. Когда ты начал привязываться к Эли, я испугался. Они же казались мне чужими, я подумал, зачем, это все осложнит, и постарался тебя скорее увезти. Только я опоздал, ты уже привязался. И все это время ты мучился и не говорил мне, Джен, почему?
- Потому что это глупо и необъяснимо. А как ты себе представляешь это, интересно? – Джен все еще судорожно вздыхает, но уже, пытается хоть что-то объяснить, и не только Джареду, но и себе, жалуется тихо и так непривычно для Джея, - мне казалось, ты решишь, что я псих.
Здоровый парень, а ведет себя, как курица-наседка. Дженсен смотрит на него с упреком, и Джаред вспоминает со стыдом, что именно эти слова он говорил Джену, перед отъездом.
Джаред снова целует его, успокаивая, извиняясь, и обещая, все в этом поцелуе, и Дженсен постепенно растворяется в этом тепле и чувствует себя почти счастливым. Его беспокоит еще что-то, свербит на краю сознания, но он решает пока откинуть все сомнения и обиды, и отдаться такой приятной ласке.
Но Джаред не решается в этот раз на более серьезные действия, он снова боится напугать и оттолкнуть Джена, он ограничивается поцелуями и объятьями.
Джен не возражает и не настаивает, он спокойно засыпает, не думая, доверяясь и отдыхая, наконец, от долгой и нудной боли.

Утром Дженсен первым делом рассказал ему о Трэе и телепортационной машинке.
Сегодня – все кажется немножко другим, краски ярче, сомнения сильнее, Джену не по себе, но, пересилив себя, он все же показал машинку Джею.
Джареду не понравился его хмурый вид, но начинать день со слов «что опять случилось, пока я спал?» он воздержался.
Джаред разглядывая машинку, с удивлением спросил:
- Джен, так ты мог уехать или… не знаю как это, переместиться, еще вчера, зачем ты остался?
Дженсен наградил его таким взглядом, что Джей покраснел и забормотал:
- Ну… ладно, хорошо, я … туплю, но… а тогда, может, отправимся сейчас?
Джен, до этого мирно раскладывающий яичницу по тарелкам, остановился и опустил руки, посмотрел на Джея, почти с таким же убийственным выражением, сказал отстраненно:
- Джаред. Это серьезный шаг. Я не могу заставить тебя все бросить здесь, и идти за мной. Я же помню, как ты… ты раньше был против. И потом, ты прав, - Джен с горьким вздохом, сел на свой стул, - они, правда, нам чужие. Совсем… Другой мир, другие порядки, дети растут в пять раз быстрее. Я думал, все утро. Не хочу, чтобы ты упрекал меня потом, мы можем оказаться в ловушке, и не сможем потом вернуться. И там не сможем. Я не хочу ломать тебе жизнь, Джей.
Джаред поймал себя на том, что сидел уже несколько секунд с открытым ртом. Ну, Джен как всегда, в своем репертуаре. Думает и решает за него.
Джаред, опасно прищурившись, ласково спросил, ему интересно, до каких еще умозаключений дойдет его возлюбленный:
- И что ты предлагаешь?
- Я… не знаю, Джей, - и, опустив голову, сказал тихо, и явно с усилием скрывая свои чувства, - давай останемся. Это все… правда, неважно, ты здесь, и, наверное, за Эли там есть кому присмотреть.
Джареду стало невмоготу, и, подскочив со своего стула, он подлетел к Джену, чуть не за шкирку поднял и начал трясти:
- А ты?! А ты, Джен? Ясно, кто бы сомневался, за ней есть, кому присмотреть, во главе с Кулом и Зеем, а ты? Дело-то в тебе, Джен, ты не можешь без нее, и опять начинаешь приносить себя в жертву, ты думаешь, я приму ее? И буду смотреть, как ты тут загибаешься? Проходили, знаем. Давай, собирайся в кучку, и перестань нести чушь, я ведь знаю, ты больше всего на свете хочешь сейчас нажать эту кнопочку. И сколько ты продержишься, прежде чем я снова стану во всем виноват?
Дженсен растерялся даже, от вспышки Джареда, но все равно, упорно повторил:
- Джей, я не хочу, чтобы ты потом меня упрекал.
- Ага, - Джей немного успокоился, и сказал уже язвительно, - ну давай тогда, стартуй к Эли, а я останусь. Мне будет просто зашибись, как хорошо тут, одному. И упрекать никого никто не будет!
По тому, как Джен немедленно вцепился в него, Джаред понял, что зря он так несдержан, Джену плохо, он опять, принимает трудные и важные для себя решения, и надо не язвить а помочь, и понятно, что последний вариант Джен даже не рассматривал, иначе бы его тут уже не было. Джей задержал дыхание, снова, в который уже раз обнял Джена, видно, теперь он только так и будет успокаивать не в меру нервного и впечатлительного в депрессии партнера:
- Прости, я что-то… Я не прав, - Джей заговорил очень мягко, - Я понимаю, Джен, ты сейчас беспокоишься обо мне. Но позволь мне самому принимать решения, ладно? Сейчас, я думаю, разумнее всего, нам обоим отправиться к монкам. И давай мы потом с тобой решим все остальные,
сопутствующие проблемы. Останемся мы там, или нет, или ты один там… ну ладно-ладно, я так, предположил только. Обсудим позже, когда ты будешь не так напряжен, когда ты будешь в полном порядке, на свежую голову… Может, Зей чего посоветует. В любом случае – сейчас мы отправляемся вместе к монкам. Я не могу уже смотреть, как ты изводишься.
Джен выскользнул из его объятий, с загоревшимся лицом, со странным, предвкушающим взглядом, он спросил неровно:
- Ты… уверен?
- Я ни в чем так не уверен, Дженсен, нам надо отправляться немедленно.

Позже Дженсен лишь смутно помнил, как они обнялись, так что не расцепить, и Джей нажал кнопку, все вокруг потемнело на миг, и они вдвоем оказались на берегу того самого волшебного озера. Здесь была мягкая, золотая осень, воздух напоен запахом незнакомых трав, и невидимые птицы весело чирикали в листве.
Джен оторвался от Джареда, сердце бухало все сильнее, он уже задыхался, от прилива крови шумело в ушах, и он мельком замечал, что поселок разросся, тут и там мелькают монки, а корабль возвышается на прежнем месте.
Чувствуя, как подгибаются колени, Дженсен не помня себя, уже шел к кораблю, оглядываясь и боясь пропустить…
И, конечно, пропустил.

[Вэл.]

Откуда-то сбоку, из-за новенького выкрашенного синей краской домика выскочила маленькая фигурка и побежала к нему, с криком:
- Папа!
Наверно, транслятор в его голове выдал это слово, наиболее подходящее случаю, отстраненно подумал Джен, опускаясь на колени, у него не было сил бежать навстречу, их хватило только чтобы протянуть руки:
- Эли…
Налетело на него, окутало тепло живое, радостное, нетерпеливое, маленькие ручки обвились вокруг шеи, забилось маленькое сердечко, рядом, близко:
-Ты! Так долго! – живая обида, тут же смытая новым приливом радости и любви, она от нетерпения, от энергии, бьющей в ней ключом даже подпрыгивает в его осторожных, невесомых объятиях, а Дженсен дышать боится, не то, что обнять покрепче.
Он теперь может дышать, по настоящему, всей грудью, боль и тоска уже совсем отпускают его, и уходит тревога. Он улыбается и тает в той щедрой, бесконечной, нежной любви, что идет от Эли.
Из-за этого же угла следом за Эли вышел Кул и издали приветственно поднял руку. Джаред торопливо вытер слезы, невольно выступившие у него при виде встречи Джена и Эли, улыбнулся растерянно золотоволосому монку. Кул подошел и понимающе кивнул, глядя на обнявшихся, предложил:
- Пойдем, пусть они пообщаются.
Джен и Эли даже не замечают, как они уходят, не замечают и того, что монки, заметившие их появление, тоже не спешат нарушить их уединение.
Эли немного отстраняется от него, и Джен видит теперь перед собой девочку, лет пяти-шести, и тонет в ее синих-синих, ярких и счастливых глазках, он разглядывает ее жадно, с удивлением и умилением:
- Ты выросла.
Эли кивает, хватает его за руку, совсем как в том первом сне, зовет:
- Пойдем на озеро! – непоследовательно, как ребенок говорит капризно, - я ждала тебя вчера.
Дженсен поднимается с колен, берет малышку за руку, а вернее сказать, это она его не отпускает.
- Я не мог, милая, - Джен понимает вдруг, что в его голове эти два образа – Эли большой и маленькой, неразрывно связаны теперь, и уже сливаются в один, а Эли просит:
- Возьми меня на руки!
Дженсен сажает ее на руки, и опять, тонет в ее искренней, нежной любви, она снова обнимает его за шею и спрашивает, с тревогой:
- Ты же не уйдешь больше? Не бросишь меня?
Джен смущенно улыбается, гладит ее светлые локоны дрожащей рукой, и в голове такой сумбур, Джаред, мама, родные Джея, их прошлая жизнь, их квартиры, машины, работа Джея, все брошено так внезапно… Он не может, не умеет лгать, даже ей, особенно – ей. Вздыхает и шепчет:
- Не знаю, милая.

29 глава

Сознание возвращалось с трудом, туман и какие-то неясные образы в голове, мысли двигаются медленно… Джаред застонал и с усилием открыл глаза.
Ощущения не из приятных, голова раскалывалась, он никак не мог сориентироваться в пространстве и времени. Джаред убедился, что находится в собственной квартире, а не валяется где-то в переулке с проломленной головой или в больнице.
Он никак не мог понять, отчего же так болит голова, неясная тревога почти переросла в панику.
Кое-как он поднялся, недоумевая, почему лежит одетым на не расправленной кровати. Джаред почувствовал, что горло пересохло, побрел на кухню, попутно с удивлением оглядывая квартиру – все, кажется, было в порядке.
Напившись, Джей рухнул на стул и снова огляделся.
Джаред привык доверять собственной интуиции, и сейчас она подобно сирене визжала о какой-то неведомой опасности, но он не видел ничего угрожающего.
Все по-прежнему. Что же такое происходит, почему такое чувство, что он потерял что-то важное, и никак не может вспомнить?
События последних дней стерлись из памяти. Он колесил по стране, в поисках…
«Так, кажется, у меня действительно проблемы…» Джаред постарался унять тревогу, если устроить истерику – это горю не поможет, надо вспомнить хотя бы что-то.
Джей подошел к большому зеркалу в гостиной, уставился на отражение, будто надеясь, что сразу получит ответы на свои вопросы. Угрюмый,
всклокоченный и помятый тип в зеркале смотрел на него вопросительно и вызывающе.
«Ну, по крайней мере, я помню, как меня зовут. Телефон мамы. Адрес магазина, свой день рождения… Все не так страшно…»
Но его не покидало ощущение страшной, непоправимой катастрофы, свидетелем и участником которой он, скорее всего, был.
Ощущение глобальной потери было так явственно, и отчего-то было так больно, что Джей не мог успокоиться, его взгляд метался по стенам, он начал лихорадочно вытряхивать ящики стола, рыться по карманам одежды, в отчаянной надежде найти хоть что-то что оживит его воспоминания. Какая-то мелочь – заставит его вспомнить.
Ничего… ничего.

Ночи любви с любимыми всегда коротки, вот и сейчас встающее солнце освещало через окно бесстыдно переплетенные в любовной ласке тела, нечего не позволяя скрыть.
И снова достигшие гармонии, в расслабляющей истоме, они не могли далеко отодвинуться друг от друга на постели, Зей ласково теребил золотые пряди тонкими пальцами, не помышляя сойти с тела любовника, устроив голову на его широкой груди, слушая, как близко и сильно стучит сердце. Кул только улыбался уголками губ, и еще нежнее прижимал к себе возлюбленного.
Прекрасные мгновения так коротки, не хочется прерывать и нарушать их никаким посторонним словом, но мысли сами приходят, и отнимают радость.
Кул хмурится, трогает любовника за плечи, шепчет:
- Зей…
Они близки как никогда, каждое изменение настроения мгновенно улавливается чуткими радарами обнаженной души, Зей поднимает голову, читает все по лицу, вздыхает и плавно соскальзывает с его тела. Устраивается на боку, вплетая ногу между ног Кула, рукой рисует бесконечные узоры на совершенной груди возлюбленного, говорит, наконец:
- Мы ничего не можем сделать.
Кул хмурится снова, тонкие брови изламываются страдальческим углом:
- Зей, но это неправильно.
Кул счастлив сейчас, после стольких лет он все-таки дождался и безоговорочно владеет сердцем и душой Зея, правда для этого потребовалось едва ли не умереть на его глазах. Но это все не важно, они вместе, и, с щедростью взаимно любящего, он хочет чтобы все были кругом счастливы, наивное и странное желание для обычно холодных и равнодушных существ. Но они теперь другие, Кул знает это. Они снова чувствуют, и Кул видит эту любовь, просыпающуюся симпатию в других своих сородичах, он видит, как зарождаются новые пары, и видит ревность, и радость, и первые робкие поцелуи. Любовь стучится в сердца монков, и не остановить ее, да и надо ли.
И все это началось с Дженсена.
И теперь он один лишен этой любви, насильно, жестко и неожиданно.

Все произошло так быстро.
«Отведи Джареда в лабораторию» услышал Кул в голове холодный и не терпящий возражений голос Эли. Он не мог ослушаться, сколько бы не было ей лет, она – правительница, и все монки с рождения, с младенчества привыкли повиноваться ей.
«Оглуши его, и жди меня» второй такой же бесчувственный и строгий приказ.
Но не забыть Кулу, как в самый последний момент человек, который тебе безоговорочно доверяет, оборачивается и с запоздалым пониманием видит, что ты сейчас сделаешь.
Как объяснить Эли, что каждый раз встречая Дженсена, он вспоминает этот обреченный, понимающий и обвиняющий взгляд.
- Зей, что же делать, - шепчет Кул, перехватывая нежные пальцы Зея и сжимая в ладони. Ему так жаль. Но он ничего не может придумать, и он никогда не пойдет против своей повелительницы.
- Надо подождать, - Зей более рационален, и он надеется, что безумный страх Эли пройдет, она опомнится, - не забывай, она ребенок.
- Она же отпустила его тогда, - говорит Кул, раздумывая, - я думал, все хорошо. Не ожидал, что теперь, когда он пришел сам, она поступит так.
- Кул, ты сам сказал, парни и сами не знали, вернулись навсегда или снова отправятся в свой мир. Эли это не устроило, вот и все.

[Вэл.]

Дженсен просыпался теперь всегда с радостью, а засыпал с неохотой. Он не хотел расстраивать маленькую хозяюшку своими проблемами, но спал он ужасно. Что-то мучило его во сне, не отпускало, какие-то далекие, смутные картины, и кто-то звал его постоянно. От этого голоса появлялась и не проходила тоска, такая, что он даже пару раз просыпался в слезах.
Но едва он видел Эли, все тревоги и страхи проходили, он протягивал руки к ней навстречу, ловил ее и сажал на руки.
- Здравствуй, милая, солнышко, какая ты сегодня красавица! Новое платьице? Для меня?
Хочешь гулять? Обязательно, только в начале позавтракаем, хорошо?
Они почти не расставались, и малышка не слезала с его рук.
Дни летели за днями, Джен не уставал восхищаться способностями, красотой, болтовней малышки, и мог бы даже сказать что счастлив теперь, но… Всегда бывает «но». Эти сны, они тревожили, и могли бы быстро превратиться в большие сомнения и страхи, но Эли, Джен теперь подозревал, что она каждый день, делает что-то с ним. Он не мог сейчас вспомнить, когда разговаривал, например, с Кулом. Или что он делал вчера, и почему он иногда засыпает в одном месте, просыпается совсем в другом.
Дженсен догадывался, что Эли манипулирует его сознанием, но странно, это его не беспокоило, он был счастлив тому, что она рядом, и дарит ему такую восхитительную, горячую любовь и неприкрытое обожание.
Лишь иногда, он ловил на себе внимательный, грустный взгляд Кула, или настороженный Зея, а другие монки вообще перестали подходить к нему. Эли ревниво оберегала свою собственность, и, казалось, спешила вознаградить себя за долгие месяцы его отсутствия. Вспоминая эти взгляды, Джен не мог понять, что бы это значило, но тоненькие уколы тревоги исчезали, едва он видел сияющую, счастливую Эли, бегущую к нему.
Она судорожно даже испуганно тянулась к нему, обнимала тонкими ручками за шею, лепетала что-то, и Дженсен вновь все забывал. Вдыхал милый, ставший родным запах и осторожно гладил взволнованную Эли по встрепанным волосам.

Джей так и не вспомнил ничего, перерыв все в квартире, устроив грандиозный бардак – он не вспомнил. Он пошел в магазин, своим приходом устроив шоковую терапию, и еле смог покинуть его, давно не видевшие его сотрудники не хотели отпускать и пытались обсудить назревшие проблемы. Он колесил по улицам, в глупой надежде что-то вспомнить, глядя по сторонам, и кусая губы от подступающей к самому горлу убийственной, непонятной тоски. И только вечером, усталый, выходя из подземного гаража, вдруг остановился на пороге.
И медленно обернулся, глядя в упор на золотистую инфинити. Что-то привлекло его внимание, к этой машине.
Джей долго стоял возле машины, даже обошел ее и заглянул в салон, но ничего не всплыло в памяти, только Джей привык доверять интуиции. Придя домой, Джей через поисковик выяснил, кому принадлежала эта машина.
Джей смотрел на фотографию хозяина, и боль становилась сильнее, но плотина, сдерживающая поток воспоминаний, еще держалась, хотя первые ручейки, кажется, начинали просачиваться. Парень показался Джею знакомым, настолько, что перехватило дух, и закружилась голова.
А ночью Джей увидел этого парня во сне, и себя, вспомнил объятия, отнюдь не братские, и проснулся с криком.
Дженсен! Джаред сорвался с кровати, полуодетый, посреди ночи он побежал к квартире Джена, и звонил и одновременно втыкал дрожащей рукой ключ в скважину замка, отчаянно шепча:
- Открой…я знаю, что ты там, Джен, пожалуйста, ты должен быть там!..

Джаред едва справился с замком, и, войдя в темноту прохладных комнат, уже понимал – нет. Его здесь нет.
Он вспомнил, Джена, монков, Джастина. Свое беспорядочное путешествие по штатам, и свои слова «Я ни в чем так не уверен, Дженсен, нам надо отправляться немедленно».
Джей на деревянных ногах прошел в кухню, увидел остатки яичницы на двух тарелках. Упал на стул, на котором сидел так недавно, со стоном согнулся от невыносимой боли, и, зажмурив глаза, еле дыша, пережидал когда же хоть немножко отпустит.
Джей проклинал себя сейчас, проклинал Эли, монков. В бессильном бешенстве он вскочил, перевернул стол, лупил кулаком по стене, разбивая костяшки пальцев в кровь, но ничего из этого, он знал, не поможет вернуть ему Джена. И только он сам в этом виноват.
Вот сейчас твоя очередь, Джаред, подыхать от одиночества и тоски, без надежды хоть когда-то увидеть любимого.
Джей остановился, тяжело дыша, глядя перед собой и ничего не видя. Он осознал, что странным образом теперь находится на месте Джена, сейчас, в его квартире, и почти с такими же мыслями. Дженсен метался здесь не находя выхода из создавшейся ситуации, только мысли его тогда были заняты Эли. А вот Джей обречен теперь, страдать из-за Дженсена.
Все в мире повторяется, причудливо и порой жестоко.

Кул настойчиво и сердито говорил:
- Зей, это уже становится … я даже не знаю. Она превратила его в безвольную куклу! Так нельзя, надо его вернуть, и Джареда тоже! Нельзя человека насильно сделать счастливым!
Зей тяжело вздохнул, он полностью был согласен с Кулом, но пока не видел, как можно что-то изменить.
- Кул, надо подождать. Она успокоится и поймет, сейчас она просто напугана, не хочет его снова терять.
- Я не могу смотреть на это. Она каждый день делает что-то, чтобы он не вспомнил ничего. Это опасно, Зей, и для нее тоже! Она тратит много сил на то, чтобы он все время был в таком состоянии.
Зей встал, подошел у Кулу, спросил тихо:
- И что ты предлагаешь? Она не слушает сейчас никого. Я боялся, что будут такого рода проблемы. Ребенок с неограниченными возможностями…
Если предыдущих правительниц было кому остановить, и даже отшлепать, то мы этого сделать не можем. Она сильнее нас всех вместе взятых, даже сейчас, в таком возрасте. И неуправляема. Она закрывается, едва я к ней подхожу, и не дает мне рта открыть, к Джену она никого близко не подпускает. Тебя, я видел, она тоже не захотела слушать. Кул при этих словах незаметно почесал ушибленный бок, Эли, правда, не поцеремонилась и с ним. Отшвырнула, как котенка, об стену, едва только Кул начал выговаривать ей.
- Я знаю, кто нам поможет, - заявил Кул, - Трэй.
- И чем нам поможет бывший Страж? – Зей скептически покачал головой, но Кул вцепился в своего возлюбленного, убеждая:
- Он найдет Джареда, приведет сюда! Джен вспомнит все, и тут важен эффект неожиданности, она не посмеет при Джене отправить Джареда назад. Может, Джей найдет нужные слова, и Эли услышит его. Я надеюсь...
- Ты забыл, что как только Дженсен появился здесь, та несчастная парочка телепортационных машинок, что у нас были – найдены безнадежно сломанными? Как он сюда вернется? – Зей все еще сомневался, хотя подозревал, что у бывшего тайного разведчика и шпиона федерации есть и другие способы перемещения.
Кул высказал его догадку вслух:
- Думаю, он найдет способ доставить сюда Джея, надо только незаметно добраться до его пещеры…
После бесцеремонного выдворения Джареда из мира монков, у Эли и Трэя была крупная ссора. Монки не были ее свидетелями, но результатом явилось то, что теперь дракончики в поселении монков не появлялись, и отношения монков и драконов были похожи теперь на вооруженный нейтралитет.

[Вэл.]

Дженсен снова гулял вокруг озера с Эли, всех опасных животных в радиусе многих миль отпугнули дракончики, да и охотники постарались. Теперь прогулки вокруг озера были приятными и безопасными. Дженсен сидел на берегу и смотрел, улыбаясь, как Эли возится на кромке воды с камушками, сидит на корточках и сосредоточенно составляет пирамидку из неровных голышей. Ручки маленькие, перепачканные, даже носишко в грязи, она что-то бормочет сосредоточенно, потом восторженно кричит:
- Смотри, папа! Получилось! Она не падает!
Джену так тепло внутри, он переполнен любовью и нежностью, осторожно спускается к воде, присаживается рядом, вытирает ей руки и лицо и приговаривает:
- Принцесса, у тебя все получится, ты же умница. Замечательная кучка. Или это домик?
Эли замирает от его ласковых прикосновений, закрывает глазки, и когда открывает, видна в них виноватая тоска, она спрашивает тихо:
- Тебе же хорошо со мной? Ты не бросишь меня?
Джен изумленно смотрит на нее, неожиданно чувствует укол тревоги. Подхватывает ее с земли, гладит, доверчиво приникшую, успокаивающе говорит:
- Нет, конечно, не брошу, с чего ты решила, милая? Я люблю тебя.

30 глава

Каждый человек несчастье переживает по-своему. Кто впадает в черную депрессию, кто становится агрессивным, а кто-то банально начинает пить, и этот кто-то валялся сейчас в квартире Дженсена, не в состоянии даже взобраться на такую близкую кровать.
Только руку протяни, вот она, рядом. Но нет сил, все расплывается и двоится перед глазами, трясутся руки, а самое обидное, что никакого облегчения от опьянения Джаред не испытывал.
Только хотелось пить, болела голова, и мучили все прочие радости физического недомогания от похмелья.
Джей облюбовал квартиру Джена, ему надоело бегать сюда каждые полчаса с наивной надеждой, «а вдруг Джен вернулся» и он осел здесь, с запасом выпивки.
Пару раз он сидел в холле, напротив двери, с пьяной сосредоточенностью боясь пропустить, вдруг в замке повернется ключ. И вспомнил по ассоциации, как его так же поджидал Джен, даже
подтащил кресло к двери, господи как же давно это было. Или совсем недавно?
После этого ожидание в холле стало невыносимым, и он перенес его в спальню, справедливо полагая, если Джен и явится (если эта маленькая сучка отпустит его) он в любом случае, придет спать сюда. Но Джен не приходил, и, наверное, давным-давно забыл о нем. Это было невыносимо, мучительно, больно, никакой алкоголь не помогал, тоска и боль не давали Джею собраться и решительно начать действовать.

Наверняка где-то существовали порталы в другие измерения, и раньше они попадались регулярно, он замечал легкое почти незаметное сияние этих мест, где таились переходы в иные миры.
Мир мог оказаться опасным, и в одном из таких он когда-то познакомился с Трэем.
Воспоминания почти десятилетней давности, неожиданно яркие, ненадолго отодвинули сегодняшнюю мрачную действительность.
Джей с усилием поднялся на четвереньки, добрался до кровати, и все же сумел упасть на нее, а не на пол. Сколько же еще ждать…
Джаред надеялся сейчас только на Трэя.
Он ждал уже вторую неделю, со страхом и надеждой. И вспоминал, как Трэй спас ему жизнь, глупому подростку, сунувшемуся в неизвестную расселину, приведшую его в иной мир, со злобными,
похожими на носорогов чудищами. Эта хреновина растоптала бы Джея, пока он, застыв от ужаса, смотрел на несущуюся на него махину. Но тут вылетело невесть откуда маленькое, непонятное, и запорхало перед глазами монстра, не давая ему смотреть, сбивая с толку и затормозив его бег, приводя в еще большее бешенство.
Джей опомнился, воспользовался моментом, чтобы спрятаться, а монстр взъярился, увидев, что намеченная жертва исчезла, извернулся, встал на задние мощные лапы и задел острым клыком мельтешащую в воздухе мелкую тварь.
Тварь отлетела от удара, и забилась в щели скал, а Джей переждав, пока ревущий монстр уйдет, выбрался из укрытия и еле нашел Трэя. Он не знал тогда, кого ищет, но, увидев серое окровавленное тельце, с перепончатыми крылышками, решил, было, что это особо крупная летучая мышь. Но когда вытащил его за крыло, и услышал слабое шипение, увидел черные сердитые глазки, раздвоенный язычок в красной пасти и острые, крупные как у собаки зубы, сразу забыл про летучую мышь, вскрикнул:
- Дракончик!
Не обращая внимания на зубы, когти, даже не думая о возможной опасности, Джаред бережно поднял дракончика на руки, и заявил:
- Я тебя здесь не оставлю. Тебе нужна помощь. Буду держать тебя на чердаке, а когда поправишься, принесу обратно. Согласен?
Как ни странно, дракончик перестал трепыхаться в его руках и даже согласно что-то прошипел. А позже Джей с удивлением осознал, что понимает его шипение.
Теперь только на этого крылатого спасителя у Джареда была надежда. Найти порталы в другие миры он сможет, но приведут ли они его к Дженсену, неизвестно.
Без Трэя не обойтись.
Только бы маленькая стерва не помешала ему.
Джей отчаянно надеялся, что Трэй, не являясь подданным императрицы монков, сможет найти выход. Он же всегда находил дорогу к нему…

«Я не могу» угрюмо сказал Трэй « она пригрозила мне… здесь моя семья. вы не сможете ее защитить. у меня пять жен беременны, и еще четыре маленьких дракончика только что вылупились. куда я с этим всем?»
- Но она же не будет знать, куда ты отлучился, Трэй, - Кул сидел в пещере Трэя, наблюдая возню дракончиков вокруг, его мучило чувство безысходности, - что же делать?! Если ты не поможешь – некому. Я обещаю, Эли ничего не сделает, она добрая девочка.
«ты – ничего не можешь обещать. она тебя не слушается» Трэй выглядел грустным и виноватым «да, не думал, что так все обернется»
- Значит, отказываешься?
Этот полуночный визит Кул планировал давно, тайком от Эли он пришел сюда, и сейчас пора было уходить, светало, а еще добираться обратно.
Кул встал, отряхиваясь, низкие своды пещеры не давали ему выпрямиться во весь рост, нагнувшись, он пошел к выходу, Трэй последовал за ним.
«она телепат, мысленно найдет меня, и что тогда?»
- Ты что, не можешь спрятаться? – удивился Кул.
«нет. она сильный телепат»
- Притворись, что ты что-то другое. Попробуй, Трэй. Я боюсь, это все плохо кончится, и для Эли, и для Дженсена, и для Джареда.
«чего с Дженом?» хмуро спросил Трэй.
Кул махнул рукой:
- Да она его держит под постоянным гипнозом, едва он очнется и начинает задумываться, снова заставляет все забыть. А ночью, я слышал, он стонет.
Кул еще раз посмотрел на неподвижного дракончика, он понимал его нерешительность, если бы у него была такая большая семья, сам он вряд ли рискнул бы ею, даже ради друга.
Кул попрощался:
- Ну пока, Трэй. Я не могу настаивать.
Кул давно уже ушел, но Трэй все сидел у входа в пещеру, и напряженно искал выход. Неужели бывший разведчик федерации не сможет обмануть маленькую девчонку? Она же ребенок. Ясно, у нее просыпаются эти ее способности, но в другое-то время она пусть необычный, но ребенок. У него возникла идея, навеянная последним предложением Кула, он решил ее как следует обдумать. Может получиться…
В этот раз сон из туманного кошмара превратился во вполне оформившееся действо, Джен увидел, что стоит на пятачке, со всех сторон окруженный громоздкими препятствиями, металлическими штырями, обвитыми колючей проволокой, какими-то завалами, баррикадами, а высокий парень с длинными волосами продирается к нему, то лезет поверху, обдирая руки и одежду, то проползая под ними.
У Дженсена быстро забилось сердце, будто собираясь выскочить из груди. Он-то видел фигуру, то она пропадала за нагромождениями балок, но в ней было что-то настолько знакомое, родное, что безумно хотелось увидеть лицо, скрытое волосами. Наконец, парень пробрался на расстояние нескольких шагов, откинул пряди со лба рукой и позвал его «Джен!»
Джен увидел его лицо и вспомнил имя.
Дженсен застонал во сне, с губ сорвалось «Джей…»
Эли, постояв еще несколько секунд неподвижно возле его кровати, вздохнула, провела дрожащей ладошкой по лицу Джена рукой. Оно разгладилось, дыхание выровнялось, и она, чуть задержавшись, выскользнула из его спальни в свою, через стенку.

- Наконец-то. Ты не торопился, Трэй, - Джей жадно присосался к баночке пива, выдохнул, вытер рукавом рот, пьяно посмотрел на дракона, ухмыльнулся, - а ты не глюк, нет? Я уже так давно жду, что немудрено…

[Вэл.]

Джаред сидел на полу спальни, спиной прислонясь к кровати, ему даже показалось, что Трэй укоризненно покачал головой.
«Джей у нас так мало времени! что ты делаешь?!» злобно заговорил дракончик.
- Я ждал, - Джей сделал широкий жест, и Трэй невольно оглядел пространство спальни, где тут и там валялись бутылки и банки, - как Дженсен?
Спросил почти трезво, голос сорвался.
«ему нужна твоя помощь. а ты в таком состоянии! тебе самому она сейчас нужна!»
Трэй забегал по спальне на своих маленьких лапках, жалуясь «Джей, не ожидал от тебя. все меня нынче разочаровывают! еле убежал от Эли, оставил вместо себя чучело, а тут ты. если задержимся, разгадает»
Джей услышал страх дракончика:
- Что за чучело? Не… не понял.
«она не пускала меня. пришлось оставить проекцию, мои поддерживают образ, будто я там, но если она посмотрит внимательно – догадается, надо спешить-спешить-спешить! Джей, скорее приходи в себя!»
Джей согласно кивнул, его сейчас терзало раскаяние, что он такой вот, размазня.
Он с трудом собрал длинные ноги, поднялся, и, шатаясь, побрел в душ.
Трэй вдруг остановил его «стой. придется мне, чтобы по быстрому. садись снова, а то упадешь»
Джаред непонимающе, но с облегчением плюхнулся в ближайшее кресло, и даже уронил голову на его спинку – невозможно, до тошноты все вертелось перед глазами.
«готов?» спросил Трэй, Джаред только успел спросить:
- К чему? – и тут его накрыл такой мощный ментальный удар, что Джей, вытараща глаза, и открыв рот, даже перестал дышать. Больно, неожиданно, словно обрушился на него ледяной поток и смыл все опьянение, оставив за собой ощущение похожее, когда внезапно сдернут одежду.
Поток энергии сорвал кокон пьяной, слепой и беспомощной жалости к себе, оставив лишь голую неприглядную правду.
Это правда кричала сейчас «Ты, Джаред, слабак. Вместо того, чтобы драться, искать выход, ты валяешься тут, как свинья и жрешь пиво и прочую алкогольную дрянь, а Джен тем временем в беде. А ты жалеешь себя и плачешь по себе. Мудак ты, Джей»
Джаред увлекся теперь самобичеванием, Трэю опять пришлось вмешаться:
«ну-ну. успокойся. много бы ты сделал. в твоем положении самое разумное было ждать. а теперь – ты в порядке?»
Джей встряхнул головой, легкий звон в ушах, но голова чистая, ясная, он смущенно улыбнулся Трэю:
- Да, кажется. И что теперь?
«срочно ехать, я знаю переход, милях в… да, двести миль. оттуда – нас выбросит в мир который тебе уже знаком, и нам нужно оружие. из измерения икс еще три скачка, и мы доберемся, если нам ничего не помешает. собирайся скорее. я, между прочим рискую из-за тебя своей семьей»
Явное беспокойство Трэя подстегнуло Джареда, он решительно направился к выходу:
- Пойдем, у меня оружие дома, а тут… постой, надо тебя спрятать.
Трэй недовольно зашипел, но смирился с импровизированным мешком, пусть было раннее утро, Джей не собирался выходить из квартиры с драконом на плече.
Такое появление могло иметь непредсказуемые последствия…

Сегодня Эли была необычайно задумчива и грустна. Дженсен весь день пытался ее развеселить, но его усилия были тщетны. Он забеспокоился всерьез, тормошил ребенка:
- Эли, солнышко, да что с тобой?
Она отворачивалась, застенчиво теребила одежду, но ничего не говорила. Джен решил набраться терпения, и дождаться когда Эли сама созреет для признаний.
Сегодня она даже отпустила его от себя, и Джен вздумал разыскать «второго папочку», надеясь, может, он подскажет, отчего неожиданно заскучала Эли.
В поисках Кула он обошел почти весь поселок и обыскивал теперь корабль. Когда за очередной дверью он услышал знакомый голос, то вошел в помещение и слова замерли у него на губах.
Золотоволосый красавец стоял, вплотную прижимаясь к Зею, их губы слились в страстном поцелуе. Гибкие, сильные тела, жадные руки, от них шла настолько мощная волна желания, страсти, так красивы они были в этот момент, что Джен неожиданно почувствовал что-то вроде зависти. Он тихонько прикрыл дверь, любовники даже не заметили его.
Джен медленно шел по длинным и извилистым коридорам корабля, внутри что-то все сильнее ныло, не отпуская. Он уже забыл, зачем искал Кула, его мучила теперь странная обида, и ощущение неправильности своей жизни, несоответствие, несуразность, какая-то гротескность.
Его жизнь будто переписали, что осталось в прежней жизни, отчего вдруг так защемило сердце и стало трудно дышать?
Дженсен прислонился к стене, переводя дух, нахлынувшая слабость испугала, Джен растерянно оглянулся, чувствуя немедленную
потребность, увидеть и обнять Эли, ощутить вновь ее нежную привязанность.
-Эли…- он оторвался от стены, и поспешил скорее из корабля, помня, что оставил Эли в доме, вместе с няньками. Впрочем, на нянек в ситуации с Эли надежды было мало…

Конечно, дома Эли не было, Дженсен встревожился и быстрым шагом пошел к озеру, надеясь, что далеко она уйти не успела. Он увидел ее, она сидела на корточках, возле самой кромки воды. Невероятное облегчение при виде ее маленькой фигурки сменилось вновь испугом, он закричал, желая привлечь ее внимание:
- Эли!
Она не обернулась, Дженсен торопливо подошел, присел рядом:
- Эли, нельзя уходить одной, малышка, что ты делаешь?
- Я плохая? – у девочки был очень сосредоточенный вид, Джен насторожился:
- Нет, что ты.
- А почему тогда ты ушел? Они все думают, я плохая. И ты тоже, даже Трэй…
Дженсен удивился ее настрою и странным словам, захотел успокоить:
- Когда я?... Нет, постой, не выдумывай, мы все тебя любим, ты лучшая, самая лучшая, Эли, успокойся милая.
- Нет. Ты не любишь меня. Никто не любит, - Эли не улыбалась, новое холодное и пугающее своей отчужденностью выражение появилось на маленьком личике.
- Эли…- Дженсен сейчас видел, что в ней происходит борьба, он и сам был неспокоен, разбередила в нем смутные воспоминания подсмотренная невольно сцена на корабле.
Он хотел успокоиться и увидеть вновь нежное и любящее существо, но со страхом видел разбуженного монстра.
Дженсен и не подозревал, насколько близок сейчас в своих догадках к истине.
Напряжение последних недель, страх Эли, сделали свое дело, теперь она благодаря своеобразию детской психики вдруг решила, что самое страшное уже произошло, и Дженсен снова хочет оставить ее.
Она встала, повернулась к нему, холодно сосредоточенная, и Джен впервые по-настоящему испугался, глаза девочки казались стеклянными, лицо побледнело, никакого привычного тепла не исходило от нее.
- Что я сделала неправильно? – невыразительно спросила она, не глядя на него, словно и не к нему обращалась.
Дженсен потянулся к ней, но мощный удар оглушил и отшвырнул его, эта ничем неконтролируемая сила ярости, отчаяния, злобы, теперь рвалась из обиженного и несчастного ребенка, грозя натворить немало бед.
- Не трогай меня. Ты плохой! – теперь в голосе Эли проявилось злобное отчаяние.
Джен пробовал что-то сказать, воззвать к голосу разума, но эта же сила прижала его к земле, не давая ни двинуться, ни произнести ни слова.
Джен чувствовал теперь ее желание уничтожать, бить, разрушать, «видел» ее огромные силы и не знал, как теперь все это остановить, и против кого обрушится ее гнев.
И тут… Дженсен услышал зов, этот голос из снов… С немалым усилием Джен повернул голову на этот зов. Со стороны поселка бежал высокий
парень, кричал что-то, а над его головой реял дракончик.
Джен отстраненно подумал, что давно не видел крылатых друзей в поселке, и к чему бы это, но тут он разглядел парня. Из него словно выпустили воздух, Джен рванулся бы к нему навстречу, но сила, прижавшая его к земле удвоилась, он даже начал задыхаться, взмолился мысленно «Эли, пожалуйста…»
Теперь кроме давившей силы, обрушились на него неведомо где прятавшиеся воспоминания, принесшие острую боль и горькую радость, он вспомнил этого парня, и не мог понять, как он мог вообще его забыть, нужного до муки, любимого. «Джей!»
Эли же молча, с побледневшим лицом, прижав ручки к груди, смотрела, как Джей подбегает, и кажется, вся ее ненависть и страх теперь сконцентрировались в ее взгляде:
- Ты…

[Вэл.]

Не добежав немного, Джей будто наткнулся на невидимую преграду, упал на колени, невидимая сила начала крутить и корежить его. Дженсен снова взмолился мысленно «Эли, пожалуйста, не надо!» Она не отвечала, будто не слышала, или не хотела слышать, только обратила внимание на летящего дракончика, прошептала понимающе:
- И этот… - Трэя швырнуло о землю, и он остался лежать на ней бесформенной кучкой.
Джаред выставил вперед руку, как для защиты, вскрикнул:
- Подожди!
Почему Эли позволила ему говорить, а не заткнула рот как прочим, неизвестно, возможно, ей хотелось слышать, как он будет кричать от боли.
- Зачем ты здесь? – под ее ненавидящим взором Джареда ломало, боль неимоверная крутила тело, но он сдерживал стон, пытаясь только достучаться до обезумевшего ребенка:
- Я хочу помочь тебе. Пожалуйста, позволь мне помочь.
Эли коротко и зло рассмеялась:
- Ты? Как ты можешь мне помочь? Да ты… ты не смог доже за Дженсеном присмотреть, когда я доверила его тебе. Он чуть не погиб. А теперь ты пришел снова его забрать? Не выйдет! Ему плохо было с тобой!
- Признаю, я виноват, ему было плохо, только не «со мной», а «без тебя». Понимаешь? Всего этого бы не было, это я виноват, прости, нельзя было вас разлучать…
Эли задумалась, и Джареда перестала выворачивать сила, причиняющая такую жуткую боль, он, воспользовавшись паузой, заговорил быстро, взволнованно:
- Эли, то, что ты сейчас делаешь – нехорошо, нельзя отнимать память у людей. Дженсен любит тебя и не уйдет, даже если ты перестанешь стирать память обо мне.
Эли снова разозлилась, решительно и с горечью сказала, словно мгновенно повзрослев:
- Он ушел один раз. И уйдет снова, с тобой, он не простит меня за все это. Нет, я не хочу, не могу это допустить!
- Что ты… ах…- боль снова скрутила Джареда, кровь хлынула у него изо рта, из носа, и больше он не мог говорить, даже кричать, лишь
задыхался от боли и захлебывался кровью, а Эли бормотала, как в трансе:
- Ты умрешь. Если тебя отпустить, ты снова вернешься. А он все забудет, я сделаю, чтобы он ничего не вспомнил из этого, и снова все будет хорошо…
Все это время Дженсен в ужасе наблюдал за происходящим, и не мог вмешаться, он лежал как под прессом, будто давила на него многотонная плита.
Осознание, что сейчас, на его глазах его любимая малышка прикончит его возлюбленного заставило задохнуться от ужаса, а потом… что произошло, каким немыслимым порывом, силой любви, или физическим усилием, но Джен смог сдвинуться. Он старался не смотреть сейчас на Джея, это было страшно, а надо было успеть... Он все силы души сконцентрировал на Эли, потянулся к ней, как прежде, и прикоснулся.
Сумел, все-таки смог, коснулся сердцем растревоженного, разозленного, несчастного сердечка, с нежностью, любовью и грустью:
«Эли, милая, я люблю тебя»
Эли замерла, и сила, что выворачивала, выкручивала Джареда наизнанку, вдруг исчезла, оставив его почти без памяти, но еще живого.
Эли медленно-медленно, словно во сне, повернулась к Дженсену, и он с облегчением увидел, что бездушное выражение исчезло с ее личика.
Огромными глазами она смотрела на Дженсена, недоверчиво-робко, и с зарождающейся радостью:
- Папа?..
Дженсен, сидя на земле, уже не ощущал разрушительной, убийственной силы, что давила на него с такой беспощадной жестокостью. Он только устало улыбнулся Эли, и протянул снова к ней руки.
Она полетела как стрела, кинулась на шею, горохом покатились слезы из глаз, она жаловалась, плакала и просила простить, и только Дженсен слышал эту безмолвную горькую исповедь.
«Успокойся, милая. Я не оставлю тебя больше. Прости, я виноват, нельзя было тебя оставлять. Нет, я не разлюбил тебя, солнце, нет, ты не плохая. Только…никогда так больше не делай»

31 глава

После пережитой встряски, слез и раскаяния Эли снова превратилась в маленького, беспомощного ребенка. Сейчас она, не размыкая объятий, закрыв глазки, вцепилась Дженсену в шею, и казалось, никакая сила не способна ее от него оторвать.
Впрочем, никто и не пытался.
Джей с трудом, кашляя и шатаясь, поднялся с земли, и, беспокоясь о Трэе, пошел к нему.
Малыш не подавал признаков жизни, но когда Джей поднял его на руки, слабо шевельнулся и зашипел. Слава богу, жив.
Дженсен сейчас был счастлив, не смотря на жуткое состояние Джареда, главное, он здесь! Живой, пусть и помятый.
Не выпуская из рук Эли, он поднялся и пошел навстречу Джареду. Они встали напротив, каждый со своей ношей, и молча, улыбаясь, смотрели друг на друга. Им не нужны были сейчас слова, все сказали глаза, улыбки, невольные жесты.
«я так скучал! - сейчас не время – потом? – да, надо успокоить малышку – она не отпустит тебя больше, Джен - я сам не уйду – а как же все остальное? – все остальное неважно, разберемся – я кое-что придумал – что? – потом…»
Со стороны поселка бежали Зей и Кул, он спешили узнать, чем закончился конфликт Эли и Джея. Джаред заявил подбежавшим запыхавшимся монкам:
- Так, ребята, есть разговор. Пока, учитывая обстоятельства, можно отложить, но это важно, я хочу, чтобы все присутствовали. И Трэй, в том числе. Он поделился со мной интересной информацией, пока мы добирались сюда.
Кул озабоченно осмотрел дракона, присвистнул:
- Это Эли его приложила?
Джаред кивнул, передал дракончика в надежные руки либра Кула, и теперь сосредоточил все внимание на Дженсене. Как же давно он его не видел, как соскучился, по его такой редкой улыбке, по веснушкам, по смущенно-счастливому взгляду. Джаред не смог сдержать порыв, и
прижал Дженсена к себе вместе с Эли, коснулся губами щеки, прошептал в ухо:
- Я тебя люблю, - и как всегда, не дождался ответного признания.
Но это его нисколько не огорчило впереди столько времени, когда-нибудь, возможно, он дождется и этих слов, а пока хватит ярко вспыхнувших глаз и … похоже, Джен даже покраснел. Не так часто Джей лез к нему с поцелуями и признаниями, на глазах у публики, пусть это все го лишь два монка и дракончик в полубессознательном состоянии.
Ну и, конечно, Эли.
Джей, не отпуская Дженсена, посмотрел на Эли, сказал:
- Не бойся. Мы найдем выход. Все будет хорошо…
Неопределенные слова, ни о чем не говорят, призванные только успокоить, но у Джея недавно родилась почти безумная идея, и если… если удастся ее воплотить, то пожалуй, все будут довольны.

Трэй пришел в себя уже к вечеру, а на следующий день его и след простыл, унесся в свою пещеру. Он сказал, что скоро вернется, пришлось на время отложить задуманный Джаредом разговор. Но вот уже неделю о нем не было ни слуху, ни духу. Джаред теперь вновь чувствовал себя лишним, благодаря Эли.
Да когда же это кончится… Джей понимал, что не скоро сможет добиться доверия Эли, что этот длительный процесс, возможно, затянется на годы. Тем более, ребенок пока даже не хотел смотреть на Джареда, не то, что разговаривать с ним. Джей готов был терпеть, но такую мелочную ревность выносил с трудом – ему даже ни разу не удалось остаться с Дженсеном наедине, поговорить, обнять его, каждую минуту рядом крутилась Эли, он ей был все время нужен. Джен терпеливо улыбался, кивал Джареду «подожди, скоро она успокоится» но, блять,
Джареду тоже хотелось внимания и любви! Самое интересное, если к Джену подходил Кул, или Зей – Эли вела себя спокойно, разговору не мешала, молча сидела на руках, либо возилась
рядом, со своими игрушками. Но стоило подойти Джареду, Эли не замолкала, подбегала, дергала Джена, просилась на руки, задавала вопросы.
Эта ревность была так очевидна, и непонятно было, как бороться с ней, Джей растерянно отступал. Монки успокаивали его, говорили, что все образуется, но Джаред уже устал, и надеялся только, что предстоящий разговор, возможно, что-то решит.

[Вэл.]

Дженсен слушал лепет Эли, кивал, мыслями же был рядом с Джеем. Он понимал всю абсурдность сложившейся ситуации, и даже про себя
разговаривал с Джеем, пытаясь найти слова для оправдания «Джей, я все понимаю, это нелепо, но что же делать. Как только она поймет, что я не собираюсь уходить, все наладится… у нее нет подружек, возможно, чуть позже учителя отвлекут ее, но сейчас ей нужна вся моя любовь, не так уж много времени у Эли, они быстро взрослеют… к сожалению»
Эли замолчала, поглядела исподлобья, Джен спросил:
- Что?
- Ты все время думаешь про Джареда, - обвиняюще заявила она, надув губы.
Джен решил, что, пожалуй, пора поговорить с Эли по душам, спросил мягко:
- Эли. Почему ты не любишь Джареда?
Она посмотрела так выразительно, что Джен и без всяких
телепатических способностей прочитал в ее взгляде «Потому что ты – любишь его. Ты его любишь больше, чем меня. Почему? Почему он в твоем сердце?»
Дженсен растерянно думал, как же с детьми все ужасно сложно. Так сложно, идешь, как по тонкому льду, и нет никакой уверенности, что тебя поймут, и какими словами объяснить ей, что его любовь к ней не станет меньше из-за любви к Джею.
- Он… он хочет уехать, - с усилием, с неохотой все же выдавила из себя Эли, и Джен понял – она все еще боится.
Один раз потеряв, она уже не может не бояться, теперь она думает, что Джен уйдет за ним. Дженсен знал – Эли не лжет, скорее всего, она прочитала мысли Джареда.
Это новое знание расстроило Дженсена, и Эли это сразу почувствовала, виновато опустила голову, потом вдруг с вызовом, вздернула подбородок, сказала ревниво:
- Пусть уезжает! Почему нельзя без него?
- Я... не могу без него, - тихо сказал Дженсен, не думая, что сейчас говорит с ребенком, - Эли, я не могу без вас обоих.
Эли замолчала, сознавая справедливость этих слов, и внутренне по-детски негодуя
«Ну почему, почему нельзя обойтись без Джареда?! Зачем он ему, неужели ему мало, что я его люблю» И понимала, конечно, нужен – и все. Тут ничего не поделаешь.
- Ты же не уедешь с ним? – подозрительно спросила она.
- Нет, - Джен вздохнул, ему не хотелось рвать с родным миром все связи, но в данной сложившейся ситуации он пока не видел иного выхода. Если он уедет, даже ненадолго, Эли может такого натворить…
Он вспомнил лабораторию в Менксе после взрыва. Уничтожено все в радиусе двадцати миль, а это был все лишь эмбрион. Не хочется и представлять, что может наделать Эли.
И если Джаред надумает уехать, Дженсен, конечно, не будет его задерживать, понимая, сколько важных дел у него там не закончено, к тому же у Джея тесные связи с семьей, в отличие от него. Впрочем, не смотря на натянутые отношения с матерью, Джен понимал, что не хотел бы рвать со своей семьей окончательно, но сейчас, пожалуй, дело даже не в его желаниях, а в Джее.
Дженсен тоскливо задумался, насколько он изменил и поломал жизнь Джею. Имеет ли он на это право? Почему Джаред должен здесь сидеть, из-за него и его привязанности к малышке? Джареду абсолютно нечего здесь делать, он мается, не прошло и недели, уже думает о бегстве. И
винить его абсолютно не в чем. Пусть, если так случится, Джен держать его не будет, конечно, и обвинять тоже. Дженсен понимал, что бросить Эли не сможет, и не только из-за своих клятв и обещаний. Не сможет – потому что он нуждается в ней так же, как Эли нуждается в нем, и она слишком мала, чтобы справиться со своими чувствами. Эту мистическую связь, что возникла между ними, ни объяснить не ослабить ни тем более прервать невозможно, это все равно что попробовать жить без сердца. Он уже пытался жить без нее…
А Джей… Ну что же, Джей – взрослый парень, и пусть сам решает, оставаться ему или уезжать. Дженсену придется принять любое его решение.
Почти невозможно представить такое, и очень больно, но, как бы там ни было, если Джей уедет, ему придется жить здесь одному.
Дженсен, не замечая, как смотрит на него Эли, задумчиво и грустно водил найденной палкой по земле, рисуя невидимые узоры, кусая губы и хмурясь.
Они вдвоем сидели на лавочке возле озера, и в ответ на его невеселые мысли Эли прижалась к нему, словно хотела утешить, Джен не видел тихой радости на лице ребенка, от его подслушанных мыслей. Эли убедилась теперь, что Джен не помышляет бросить ее, даже если Джаред уедет.
Она соскочила со скамейки, дернула его за руку, улыбнулась:
- Эй, пойдем, поищем его. Ты скажешь, что останешься. Да?
Джен тяжело поднялся, взял ее маленькую ручку в свою:
- Ну, пойдем, поищем…

Наконец, появился Трэй, и Джаред тут же пошел искать Кула и Зея, этих изысканных и нарядных аристократов трудно теперь было отличить от других монков, все различия стерлись в маленькой колонии. Теперь они все создавали свой маленький мир, своими руками строили дома, охотились, исследовали новые и неизвестные для них виды растений, животных, и сейчас вели жизнь простую, никак не располагающую к церемониям и соблюдению условностей. Нашел Джаред обоих монков на стройке очередного дома, полуголый Зей, с заплетенными для удобства волосами, стоя внизу орал и размахивал руками, показывая, куда надо нести бревно. Кул, тоже мало обремененный одеждой в такую жару, сидел в тенечке, покусывал травинку и задумчиво кивал на каждое слово своего возлюбленного. Джаред плюхнулся рядом, надеясь, что когда Зей закончит раздавать указания, сам подойдет к ним, а любопытный Трэй уже полетел наверх, посмотреть, как строится дом. Он искренне недоумевал, зачем столько усилий, когда рядом с поселком множество свободных и удобных пещер.
- А ты чего не помогаешь? – спросил Джей.
- Он запрещает, - флегматично кивнул на Зея Кул, – говорит, мне нельзя руки портить.
- А, ну да, ты же док, - кивнул Джаред, они замолчали.
Трэй вскоре вернулся и почти одновременно подошел Зей:
- Что-то случилось, Джаред?
Зей вытирал пот со лба, смотрел устало, а Кул тут же поднялся и протянул ему бутыль с водой. Зей не глядя взял, выпил, вернул так же, не глядя – со стороны смотреть на их слаженные движения было удивительно, странно, они словно всю жизнь были вместе, или так чувствовали друг друга, без лишних слов, что ощущение их близости не покидало Джея. Он отогнал посторонние мысли, тоже встал:
- Ничего не случилось. Я уже говорил, нужно кое-что обсудить, важное.

Решили собраться на корабле, в кают-компании, Джаред внимательно оглядел всех присутствующих. Дженсена как всегда не выпускала из плена встревоженная Эли, сидела правда не на коленях, а прижавшись к его боку, настороженно глядя на Джареда. Зей и Кул решили одеться, ради официальности момента и сидели теперь рядком, вызывая у Джареда чувство дежавю. Кажется, они вот так сидели уже, когда-то, с похожим выражением ожидания на лицах. Дракончик расположился на столе, свернувшись, и лишь черные глазки поблескивали, что и позволяло его отличить от статуэтки или чучела.
Зей не выдержал первым, спросил осторожно:
- Что ты хотел рассказать, Джей?
Джей собрался с мыслями, начал:
- Как вы знаете, мы с Трэем прибыли сюда несколько дней назад, и прибыли не совсем обычным образом, при помощи естественных порталов, существующих между мирами. Они очень ненадежны, нестабильны, могут время от времени закрываться и перемещаться в пространстве и
времени, но, тем не менее, они есть, и такие как Трэй знают о них, и пользуются ими.
- К чему ты клонишь? – настороженно спросил Зей, а Кул понимающе улыбнулся, откинулся на диване, с интересом разглядывая Джея, будто впервые его увидел.
Эли тесно прижималась к Джену, закрыв глаза, весь ее вид говорил «я вас не слышу, мне все равно, что вы придумаете, главное, папа здесь».
Дженсен же сейчас думал лишь о том, что Джаред рядом, и, похоже, не собирается его покидать, он обнимал Эли и смотрел на него влюбленными глазами. От его взглядов Джея бросало в краску, но он старался не сбиваться с рабочего настроя, сейчас надо определиться с задачами на ближайшее будущее.
Он снова заговорил:
- Пока мы добирались сюда этими диверсантскими тропами, по ходу мне пришла в голову одна… один из вариантов, решения нашей проблемы. Трэй подтвердил, что такое в принципе, возможно, теперь я хочу спросить у вас. Насколько я понял, кроме таких, шпионских дорог – существуют федеральные трассы?
Зей переглянулся с Кулом, до него стало доходить, что хочет предложить Джаред.

[Вэл.]

- Правительственные порталы, - удивленно кивнул Зей, и заговорил, - да… есть такие. Но, Джаред, для того чтобы иметь такой, нужно как минимум, быть в федерации, это первое. Второе – они стоят огромных денег. И третье, - такой портал не установят между миром, вступившим
в федерацию и вашим, заповедным. Вам еще до вступления… очень далеко.

- Это все частности, - отмахнулся Джей, - это политика, интересы, я просто спрашиваю – такое в принципе возможно?
Джен, чувствуя возросшее напряжение, спросил:
- Я не понял, к чему это, Джей, чего ты хочешь?
Джей улыбнулся Дженсену успокаивающе:
- Нам всего лишь нужен постоянно действующий в обе стороны портал, причем легальный и расположенный в удобном для нас месте. Понимаешь? Как лифт, если установить его в твоей квартире, ты каждый день сможешь видеть Эли, ты даже можешь вновь устроиться на работу.
Ошеломленный, Дженсен только прижал Эли покрепче, выдохнул:
- А… разве такое возможно?
Джей широко улыбнулся любимому, с бесовскими искорками в глазах:
- Да, возможно.
- Джаред, - повысил голос Кул, - это … авантюра! Нам же придется тогда, снова заявить о себе… вступить в федерацию.
«да, хватит прятаться» вмешался Трэй, он поднял мордочку, внимательно глядя на растерянного предводителя монков «получишь огромную денежную компенсацию. вам нужны деньги, вы тут бьетесь, а очень скоро, всего через несколько лет вам нужны будут родильные комплексы, напичканные сложнейшей аппаратурой. как вы их постоите?»
Зей невольно опустил голову, разглядывая свои натруженные руки, а Кул коснулся его плечом, мягко сказал:
- Зей, пожалуй, они правы. Нам придется вернуться в федерацию, мы слишком испорчены цивилизацией, чтобы жить так.
Зей покосился на своего партнера, буркнул:
- Помнится, ты был против этого раньше.
Кул вздохнул:
- Ну, все меняется. Посмотри – мы топчемся на месте. Построили несколько домов, и все. А нам нужны будут больницы, центры воспроизведения, культурные заведения, правительственные, живем, как дикари…очень скоро совсем одичаем. Закончатся в ближайшее время запасы лекарств, одежды, еды, это все производится федерацией.
- А если опять?..– Зей даже вслух не решился сказать, о чем он подумал, Кул же ободряюще вновь коснулся его плечом и обратил внимание на Трэя:
- Я так понял, ты разведывал обстановку? Ну, расскажи, как там, снаружи, в большом мире?
Трэй встряхнулся, завозился на столе «нормально. с ними можно будет договориться. в качестве компенсации за тотальный геноцид, возможно, мученики-монки получат в свое распоряжение не только денежную компенсацию, для восстановления рода, а еще и возможность установить портал там, где захочет правительница. в порядке исключения»
Зей молчал долго, раздумывая.
Есть определенный риск, но если все сложится, они действительно, быстро все восстановят, несравнимо быстрее, чем жалкой кучкой, без средств, на задворках цивилизации. И Эли. Конечно же, главная пока проблема, если не считать просто необходимых финансовых влияний - состояние Эли.
К сожалению, ее душевное состояние напрямую зависит сейчас от этих двух людей, и нужно сделать все, чтобы им было комфортно. Джареду, Дженсену, а значит и Эли.
Несколько лет – и ее возможности сравняются с интеллектом, она вырастет, и тогда ничего не будет представлять для нее опасности, но гораздо опаснее сейчас игнорировать ее привязанность к Джену, чем мифическую опасность от "выхода в мир". Возможно, эта привязанность к Дженсену исчезнет с возрастом, но сейчас ей нужен Джен, ей нужна его любовь, и надо, пожалуй, согласится на план Джареда.
- И чего вам тут не сидится, - раздраженно буркнул Зей, одновременно сдаваясь.
- Я хочу лишь сказать, ребята, вы мне нравитесь, - тут Джей покосился на Эли, - но, черт побери, это же даже - не в соседний штат переехать! - Джей ухмылялся, довольный, он уже видел, что все
согласны с его предложением, - у вас тут, все другое, свои порядки, свои правила. А у меня, да и Джена тоже – была своя жизнь, до встречи с вами. Плохая или нет, но своя. Осталось много нерешенных проблем, там нас будут искать. В конце концов, там наш дом. Ну, подумай, Зей, Эли скоро вырастет. И что, Джен так и будет сидеть возле нее? Будет ли ей до него дело? И сможет ли он - потом вернуться к нормальной, привычной, «своей» жизни?
Эти опасения были эхом на мысли Зея, он только понимающе кивнул. Но Эли и Джен на этих словах одновременно удивленно посмотрели друг на друга и потом на Джея. Дженсен был уверен, даже если вырастет, Эли никогда не покинет места в его сердце, но вот останется ли ее
привязанность к нему...
Эли в ответ сжала его руку и заявила:
- Он мне всегда будет нужен!
Но смотрела она на Джареда теперь с загоревшимися глазами, и пусть недоверие не ушло еще из ее голоса, но любопытство пересилило:
- Хотела бы я взглянуть на ваш дом…
Джей снова улыбнулся, теперь нежно, ласково, сел перед Эли на корточках, осторожно взял ее за ручку, и она не отдернула ее:
- Увидишь, если захочешь, Эли.

32 глава

- Эли, прекрати немедленно скакать по всей машине! Мы же можем попасть в ава… черт!
Джей едва вырулил, молясь про себя, только бы не задеть соседнюю в потоке машину, а Эли, что так небрежно пролезала чуть не по шее у него, только с восторгом таращилась в окна и беспрерывно болтала.
Вот же, ходячий атомный взрыв…
Ничто не могло усмирить буйный темперамент вырвавшегося на волю «монстра», кроме, разумеется, любимого папочки. Кому как не Джареду об этом знать.
Они с Эли далеко продвинулись в отношениях, сейчас их можно было назвать почти дружескими, но парочка все равно, время от времени начинала «делить» Дженсена.
Но теперь, когда и Джей и Эли были с ним, Дженсен превратился на удивление в мягкого, уступчивого и терпимого человека. Эта его терпимость легко гасила конфликты, под любящим взглядом и спокойной улыбкой споры и скандалы быстро затихали.
Джей иногда задумывался, может, Джен всегда, где-то глубоко-глубоко спрятанный под наращенными на себя защитными и агрессивными шкурками – был таким?
Вот именно таким, нежным, любящим, спокойным, добрым, никаких агрессивных воплей и тем более, драк. Джаред с интересом приглядывался к этому новому Дженсену, и, не сказать, чтобы он ему не нравился. Просто было не привычно. Очень…

Прошло уже шесть месяцев со знаменательного разговора в кают-компании, и с тех пор многое переменилось. Зей добился вновь вступления в федерацию, и смог убедить президента в необходимости установления порталов, для их маленькой императрицы.
Это было нелегко, потребовалось преодолеть много бюрократических проволочек, но, как и предрекал Трэй – им пошли навстречу. Кто знает, что больше помогло президенту и его помощникам в принятии правильного решения, может, зловещие фотографии разгромленной лаборатории, а может, они не усмотрели, как ни искали военные аналитики, никакой потенциальной угрозы от установления портала в технически отсталом измерении. Возражения были только этические – нельзя привносить в отсталый мир новые технологии – это может
навсегда изменить их ход истории, но… как известно, не бывает правил без исключения.
Порталы были установлены в измерении монков совсем недавно, месяц с небольшим, и первым, конечно, установили портал в мир людей, и лишь потом были установлены грузовые порталы, соединяющие маленькую колонию монков с федерацией.